– Трудно с жидкостью, – сказал Рафаэль в ответ на мой вопрос. – Все аккумуляторы, которые были наполненными в день взрыва, давно испорчены. Окислились и потекли. Но, к счастью, на складах сохранились пустые. Они никому не нужны, поэтому продают их задешево. У меня есть знакомые мусорщики, которые пользуются аккумуляторами, они принесут на толкучку жидкость, если я попрошу. Она мало кому нужна, так что покупать ее выгодно.
– Это так ты запустил свою мототележку?
– Ага. Только она не нужна. Обычно не нужна. Мы тихо посидели, вспоминая.
– Так ты услышал нас в ту ночь?
– Не сразу. Я был на Бэзилоне и увидел огни. Потом услышал стрельбу.
Я мотнул головой, стараясь привести в порядок мысли, и переменил тему.
– А как насчет радио, Раф? Ты когда-нибудь пытался починить радио?
– Нет.
– Чего так?
– Не знаю. Наверно, радиоприемники слишком сложно устроены. Мусорщики заламывают за них бешеные цены, а они все битые, негодные.
– Да почти все, что ты у них покупаешь, такое.
– Тоже верно. Я сказал:
– Ты ведь можешь прочесть в инструкции, как работает радио?
– Да я не очень-то читать умею, ты знаешь, Хэнк.
– Я бы тебе помог. Я бы прочел, а ты бы разобрался, что это значит.
– Может быть. Но надо иметь приемник, много деталей, и все равно не факт, что я смогу их собрать.
– Но хотелось бы попробовать?
– Еще бы! – Он рассмеялся. – Ты нашел серебряную жилу на своем пляже? Я покраснел:
– Нет.
Рафаэль встал и принялся рыться в большом стенном шкафу. Я лениво откинулся на подушку, которую подложил под спину, чтоб удобнее было сидеть на полу. Кристин и Ребл работали. Они плели корзинки из старых опавших иголок сосны Торрея, замоченных для большей гибкости в воде. Ребл брала пучок из пяти иголок, аккуратно расправляла и свертывала в маленький плоский кружок, привязывала к нему несколько кусков лески, раскладывала их в разные стороны, как лучи. Следующая пятерчатка расправлялась и накручивалась на первую, на нее следующая. Иголки связывались, получалось плоское донышко. Скоро наоборот требовалось уже по две иголки, потом три. Дальше пучки укладывались один на другой, у корзинки появлялся бортик.
Я поднял готовую корзинку и стал ее рассматривать, покуда Ребл протаскивала между иголками леску. Корзинка получилась крепкой. Каждая иголка казалась витком шнура, так плотно пятерчатки подходила одна к другой. Четыре ряда иголок, идущие по бокам, изгибались буквой S, повторяя форму корзинки, которая сперва расширялась, потом снова сужалась. Сколько терпения нужно, чтобы вплести каждую иголочку на место! Сколько сноровки! Я уронил корзинку на пол, и она спружинила – вот какая крепкая и упругая! Глядя, как Ребл пропускает леску через две иголки в заранее приготовленную петельку, я подумал, что моя задача – вроде этой. Когда водишь карандашом по бумаге, пытаешься связать слова, как Ребл связывает иголки, в надежде получить некую форму. Вот бы книга у меня вышла такая ладная, цельная и красивая, как корзинка у Ребл! Но об этом, конечно, нечего и мечтать.