Карлотта поежилась.
– От таких разговоров мне становится не по себе, – заявила она. – Вернемся к автомобилю.
Джек взял ее под руку, и они направились к «фиату».
– Ты всегда так считал? – спросила Карлотта. – Даже когда мы познакомились?
– Нет, – ответил Джек. – Эти мысли пришли мне в голову на этой неделе. Когда я приехал в Рим. Я вступил в новый этап моей жизни. За последние две недели со мной произошли странные вещи.
– На твоем месте, – произнесла она, – я бы держалась подальше от этого города.
– Возможно, так я и поступлю, – сказал он.
Прежде чем они сели в автомобиль, возле которого, открыв дверцу, стоял вежливый, предупредительный Гвидо, Карлотта повернулась и бросила последний взгляд на собор Святого Петра.
– В мире, – сказала она, – стоит столько храмов, и все ради лжи, фантазии… Какое расточительство.
Джек покачал головой.
– Это не расточительство, – возразил он.
– Но ты только что сказал…
– Я помню, что я сказал. И все же это не расточительство. Эта церковь… – он указал на громадный собор, – уже ни творения Микеланджело оправдывают ее существование. Но это, конечно, еще далеко не все. Кроме статуй, надгробий, витражей, картин, существуют вещи нематериальные – покой, который обретают верующие.
– Верующие, – повторила Карлотта. – Обманутые люди.
– Нет, – сказал он, – не обманутые. Облагороженные. Я им завидую. Безумно завидую всем истинно верующим.
– Тогда почему ты сам не стал верующим? – спросила Карлотта. – Неужели тебе не хочется обрести душевное равновесие?
– Почему не стал верующим? – сказал Джек. – Тебе говорят – веруй. Это все равно что сказать – будь красив. Я бы хотел быть красивым…
Они постояли еще немного, глядя на вымощенную камнем площадь. Дул холодный, колючий ветер; монашки, укутанные до пят в черные рясы, казалось, плыли по мостовой к ступеням церкви.
– Скоро пойдет дождь, – сказал Джек. – Я жалею, что мы сюда приехали. Неподходящее утро. Вернемся в город.
В отель они возвращались, почти не разговаривая. Карлотта сидела в углу с задумчивым, серьезным лицом и не глядела на Джека.
Ты знаешь, почему я никогда прежде не говорила с тобой о религии? – спросила она. – Потому что в моем сознании религия связана со смертью. Мысли о смерти для меня невыносимы. Ты часто думаешь о смерти?
– Во время войны я часто думал о ней, – признался Джек. – И в последнее время, оказавшись в Риме, тоже.
Карлотта сняла перчатки. Посмотрела на свои руки. Медленно погладила пальцами свою кисть.
– Эта плоть, – тихо вымолвила она, и Джек понял, что хотела сказать Карлотта своим жестом и почему она произнесла эти слова.