– Ты хочешь сказать, – стараясь говорить спокойным то ном, произнес Джек, – что если бы я занялся тогда с тобой любовью, ты бы не вышла замуж?…
– Возможно, – сказала она, сдерживая слезы. – Кто знает? Помнишь, когда я сказала, что хочу работать в Париже, ты дал мне понять…
– Помню, – перебил ее Джек.
Он попытался ласково, сочувственно улыбнуться ей, но так и не понял, удалось ли ему сделать это.
– Ты не хотел меня, – резко сказала она, овладев собой. – Или хотел на несколько минут, когда тебе удобно. А Роберту нравилось мучить меня. Как и другим, о которых я тебе не говорила. Мужчины встречаются со мной не для того, чтобы развлечься или развлечь меня, – они хотят растерзать меня на части.
Джек кивнул.
– Да, – сказал он. – Я тебя понимаю. Но ты сама в этом виновата.
– Кто бы ни был в этом виноват, – с горечью произнесла она, – страдаю всегда я. И с каждым разом все сильнее. Я тебя обманула. Мне больше лет, чем я тебе сказала. Мне уже двадцать семь. Я поднялась тогда в свой номер, села одна в моей комнате и подумала: «Если это называется любовью, она мне не нужна, я не способна с ней совладать». Я слишком ранима, чтобы быть свободной. Слишком много отдаю. Можешь улыбаться, если хочешь. Но это правда, я поняла это тем вечером. А утром следующего дня улетела в Цюрих. Я поступила разумно, я защищала себя. Что в этом плохого? Ты не знаешь, как трудно девушке жить одной в этом городе – едва сводя концы с концами – переходя из рук в руки – завися от случая – обедая и ложась в постель с разными людьми. Если бы я не проходила мимо того столика, за которым ты сидел с Жаном-Батистом…
Она замолчала и перевела дыхание. Вся ее сдержанность исчезла. Лицо Вероники выражало муку, модная яркая шляпка казалась смешной, нелепой.
– Я прочитала о его гибели утром в день свадьбы. Я плакала во время бракосочетания, и Георг смеялся надо мной, но мои слезы были вызваны не тем, что я выходила замуж. Я плакала потому, что вспомнила, как мы первый раз были вместе, ты думал, что я – девушка Деспьера, а я сказала – нет, я твоя девушка…
Она встала, губы ее дрожали.
– Мне нельзя плакать. Я не могу вернуться к мужу с красными глазами. Бедный Жан-Батист. Он был в тот день таким веселым, таким лукавым… И я сказала: «В нем плохое перемешано с очень хорошим». Никто не знал, что ждет нас всех. Мне пора. Надо идти.
Она сделала движение головой и руками, словно освобождаясь от каких-то, удерживающих ее цепей.
– Скажи мне «до свидания».
Джек медленно поднялся, пытаясь скрыть, как взволновали его слова девушки. Одно нежное слово, один поцелуй, и она останется. Останется навсегда. Он испугался своего желания удержать Веронику. За время ее отсутствия его влечение к ней усилилось втайне от него самого. Теперь ее появление со всей безжалостной определенностью открыло ему это.