– Да, – согласился Джек, – вполне возможно.
– Я стал сговорчивым, осторожным, – сказал Брезач; его лицо побледнело, свежие порезы казались более яркими на фоне белой кожи. – Смотрите, что со мной сделал первый аромат успеха. Пройдет месяц, и я буду смеяться над этой историей. Мое благоразумие оказалось напрасным. Так мне и надо. Я заслужил такой исход. Каким человеком я стану через пять лет? Что меня ждет?
– Не бойся, – сказал Джек, – ты уцелеешь.
– Джек… – смущенно, неуверенно произнес Брезач. – Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, если когда-нибудь она понадобился мне?
Джек задумчиво посмотрел на парня, чьи надежды обратились в прах, близорукого, печального, с порезами вокруг глаз; Эндрусу хотелось заплакать.
– Конечно, сказал он. – Позвони мне. Меня легко найти.
Джек попытался улыбнуться.
– А пока, – произнес Брезач, – вы не хотите дать мне какой-нибудь совет?
Джек взъерошил пальцами свои волосы, пытаясь найти нужные слова. Затем Джек вспомнил Кэррингтона, этого замечательного человека, и фразу, которую он сказал пришедшему к нему молодому актеру.
– Радуйся жизни, – произнес Джек.
Коснувшись рукой плеча Брезача, он направился через дверь к стойке таможни.
Через пятнадцать минут его самолет уже был в воздухе. Лайнер пронесся над ипподромом, расположенным на берегу реки, в водах которой отражались небольшие белые облака. Джек сидел у окна. Он в последний раз посмотрел вниз. Там, под ласковым средиземноморским небом, лежал залитый солнечными лучами чудесный город.
Самолет изменил курс. Джек откинулся на спинку кресла, расстегнув ремень. Воздушный корабль набирал высоту, приближаясь к Альпам.
Что ж, подумал Джек, я поприветствовал планету.