– Надеюсь, что ваше чувство долга не заставит вас сообщить властям все, что я говорил сегодня о налогах.
– Ваше отношение к налогам, мистер Холт, я унесу с собой в могилу, – торжественно заявил Джек.
Холт непринужденно рассмеялся.
Было бы хорошо, если бы все чиновники в правительстве обладали вашим чувством юмора, Джек.
Он бросил на Эндруса неуверенный взгляд.
Вы позволите называть вас Джеком? Знаете, у нас в Оклахоме, среди нефтедобытчиков…
– Разумеется, – сказал Джек.
– Меня все называют Сэмом, – почти застенчиво сказал Холт; он словно просил об одолжении.
Да, Сэм.
– Ессо, – произнес Тассети, с сердитым видом посмотрев на танцующих. – La plus grande puttain de Roma. La principessa.
Он вытянул губы, точно собирался плюнуть.
Джек тоже взглянул на площадку для танцев. Двадцатилетняя светловолосая девушка с «конским хвостом», прыгавшим по ее обнаженным плечам, танцевала с невысоким толстяком лет тридцати. На ней было белое платье.
– Что он сказал? – спросил Холт. – Что сказал итальянец? – Это – самая известная в Риме проститутка, – перевел
Джек. – Принцесса.
– Да? сухо произнес Холт.
Выждав из вежливости мгновение, он повернулся и поглядел на девушку.
Она очень мила, – сказал он. – Прелестная девушка. Elle fasse tutti, – добавил Тассети. – Elle couche avec son– jratello.
– Что он говорит? – снова спросил Холт.
Джек заколебался. Сейчас ты в Риме, Сэм, подумал он, терпи и привыкай.
– Она делает все, – бесстрастно поведал Джек. – Она спит со своим братом.
Холт окаменел. Краска медленно поднялась от его шеи к щекам, достигла лба.
– Я полагаю, люди не должны распространять такие сплетни, – с трудом выговорил он. – Уверен, это всего лишь беспочвенные слухи.
Он с тревогой посмотрел на жену.
– Слава богу, Мама этого не слышала, – сказал Холт. – Это испортило бы ей вечер. Извините меня, Джек.
Поднявшись, он обошел стол, придвинул свободное кресло, сел возле жены, точно желая защитить ее от чего-то, и, улыбнувшись, взял миссис Холт за руку. Спустя минуту, когда принцесса и ее кавалер покинули площадку, Холт повел жену танцевать. Джек с удивлением отметил, что танцуют они умело; Холт с легкостью и мастерством исполнял сложные движения румбы. Должно быть, они тратят немало времени на уроки танцев, подумал Джек. Чтобы оторвать ее от бутылки, он готов, похоже, на все.
– Ессо, – грустно сказал Тассети, указывая на седого мужчину с лицом кардинала, который танцевал с девушкой в красном платье, – le plus grand voleur de Roma[27].
С дальнего конца стола, где сидели Делани и Барзелли, донесся взрыв хохота. Тачино только что закончил рассказывать какую-то историю. Итальянец сидел, посмеиваясь, а Делани сказал: