Поначалу Ратислав и вовсе дал зарок, что никогда более не войдет в дом Липки, но потом вспомнил о Заряте.
Легат был убит, но мальчик продолжал находиться в странном оцепенении. Это была ни жизнь, ни смерть. Хейдин сказал – Зарята меняется. Как это возможно? В детстве Ратислав несколько раз видел, как рождается бабочка, выходя из куколки. Но Зарята человек, не бабочка. И если он действительно меняется, то кем станет? Все это было странно и непонятно. Вообще, с появлением чужаков в Чудовом Бору начали происходить невероятные вещи. Взять хотя бы последние два дня – сначала тати, потом этот, с грифом. И девушка, которая называет себя сестрой Заряты.
Ратислав посмотрел на вырезанное на коре имя. Конечно, он до сих пор любит Липку. Она разбила ему сердце, но он ее все равно любит, и будет любить до самой смерти. Он никогда не женится, и будет избегать женщин, но думать о женщинах не означает изменить любимой. Подумал же он о сестре Заряты. Подумал, что она очень красивая. Почти, как Липка, только другая.
– Легка на помине! – буркнул Ратислав.
Из-за деревьев ему хорошо был виден двор Липки. Он стоял здесь уже полчаса в надежде увидеть свою зазнобу. Но во двор вышла чужестранка. Шапки на ней не было, густые темные волосы падали волнами на плечи. Руменика зашла в конюшню, вывела под уздцы сначала вороного жеребца старого Акуна, потом серую лошадку, привязала их к коновязи, начала кормить хлебом с ладони.
Ратислав замерз. В конце концов, он сам обещал зайти после полудня. Вернее, он обещал прийти к завтраку, но это уже неважно. Они позавтракали без него, им и так вместе хорошо. Он зайдет сейчас – еще раз посмотреть на Липку.
– Что же ты без лука? – спросила его Руменика, когда он вошел во двор и поприветствовал ее церемонным поклоном. – Хейдин о тебе несколько раз спрашивал.
– Рука у меня что-то болит, тетиву не могу натянуть, – соврал Ратислав. – Может, ударился где. Красивые кони!
– Красивые, – Руменика протянула ладонь с хлебом серой лошадке, и Куколка взяла хлеб мягкими ласковыми губами. – Любишь лошадей?
– Люблю. Очень.
– А верхом ездишь?
– Знамо езжу.
– Я вот раньше не ездила. А тут научилась. Раньше боялась лошадей, думала, они укусить или лягнуть могут, а теперь обожаю их.
– А я про тебя думал, – неожиданно для самого себя выпалил Ратислав и густо покраснел, будто сказал что-то неприличное.
– Правда? – В глазах Руменики заиграли золотистые искорки, – Представь, я о тебе тоже думала. О твоем вчерашнем выстреле.
– Делов-то! – махнул рукой Ратислав. – Выстрелил и попал.
– Ты вчера всех спас. Принца, меня, Хейдина, девушку эту, Липку. Вот только Акуна не успел спасти. Как ты додумался, что надо грифа бить?