Он повернул голову и увидел глаза аларского почтаря, до краев наполненные ужасом. Оно и понятно: когда мертвец сам собой открывает глаза и что-то говорит глухим неживым голосом, это зрелище неприятное для неподготовленного человека. Некромантия – запретное колдовство, а некромант почти что демон.
– Ты?.. Ты…
– Тфей… – почти что ласково сказал Ириен, пытаясь успокоить парня. – Это не то…
– Я сам знаю, что ЭТО такое! – взвизгнул парень.
Он пребывал на грани настоящей истерики. Вместо старого доброго рубаки Ириена, пусть своевольного, независимого и ворчливого, но все же хорошего эльфа Тфей вдруг увидел настоящего Альса – колдуна, мясника и… невесть чего еще. Вроде как пелена спала с глаз в одночасье.
– Не подходи ко мне!
– Тфей… – смутился эльф.
– Как я мог тебе довериться?!!
А ведь действительно, как? Тем более, когда речь идет о Шестой Звезде. Такой артефакт – желанная добыча для любого колдуна. Тфей испугался, страшно испугался, как никогда прежде в своей недолгой жизни. Он выставил вперед руку с зажатым в ней мечом.
– Убирайся!
Даже сытый волк не сможет пройти мимо упитанного молоденького барашка, в особенности если барашек не спрятался в кустах, а орет на всю округу от страха и мечется перед глазами. На груди у Тфея соблазнительно болтался амулет, а сам почтмейстер являл всем своим видом потенциальную жертву. Альс подобрал мечи с земли, но прятать их в ножны не стал.
– Что?! Зарубишь теперь?! Отберешь Шестую Звезду?! – зашелся в крике паренек.
– Все может быть, – отчеканил Ириен.
Тфей не выдержал, слишком велико было напряжение, и бросился на эльфа. Тот отбил атаку, и некоторое время молча и методично гонял почтаря по полянке. Не столько с целью смертоубийства, сколько ради удовлетворения собственного инстинкта охотника. В конце концов, парень еще должен рассказать про место схрона камня из амулета. Прежде чем…
Пальцы у эльфа что твои железные клещи, когда сжимают горло. Холодные длинные пальцы, как у самой Неумолимой Хозяйки. Эльф смотрел насквозь, словно и не видел перед собой живого человека. Человека? Да просто живое разумное существо. Жестокие глаза с ослепительной пустотой на самом дне. Похоже, что эти сияющие бездны и будут тем последним, что доведется увидеть в миг смерти, холодея от ужаса, решил Тфей.
Воздух стал жидким, густым и тягучим, вроде ледяного прозрачного сиропа. Он медленно, тоненькой струйкой вливался в легкие. Больно… больно дышать. Вот она, чужая жизнь, хрупкая, дрожащая, беззащитная, замершая на острой кромке, прежде чем… Альс с трудом протолкнул вдох в трахею.