– Ну вот видишь – бумаги… – довольный, что нашелся повод отвязаться от родственника, сказал Федосей. – Раз бумага есть, значит все правильно. Работает твой сосед над чем-нибудь нужным для Мировой Революции…
Он почувствовал, что его уносит в сон, и не стал противиться этому. Все-таки два дня в засаде неспамши и нежрамши… Хорошо хоть не без толку.
– Да какие бумаги, Федосей? – гость стукнул ладонью по столу, заставив племянника вынырнуть из дремы. – Такими вещами надо на работе заниматься. Неужели у советского ученого места нет, чтоб на Мировую Революцию работать? Есть же лаборатории… Институты… А он – дома. В сарае. Знаешь, что это значит?
– Что? – машинально переспросил племянник.
– Что это – не советский ученый! Может быть он на Польскую разведку работает?
Малюков вздохнул. Спорить бесполезно. Характер у дяди честно говоря был сволочной. Это признавала вся родня. Так что проще что-нибудь сделать, чтоб успокоить родственника, чем препираться. А потом спать. Сутки…
– Ладно. Чего ты от меня хочешь?
– Не от тебя. Я хочу, спать нормально. Если он работу на дом берет, то я отчего страдать-то должен? У меня смена пол седьмого. Я на паровом молоте работаю!
Тут его осенило новым аргументом.
– А вот если б я домой паровой молот принес…
– Что. Ты. От. Меня. Хочешь? – раздраженно повторил вопрос Федосей.
– Приструни гада… – неожиданно мирно сформулировал дядя. – Поможешь?
Жил дядя не так уж и далеко, поэтому подремать в трамвае Малюкову-младшему удалось только три остановки.
Старинный четырехэтажный дом, построенный в начале века, смотрелся крепко, но обшарпано. Обычное для столицы дело – вместо стекол в подъездной двери – фанера, на площадках искуренные до крайности папиросные гильзы. Хорошо хоть пахло не кошками, а сырым деревом.
На втором этаже дядя ткнул пальцем в дверь. Проверяя на месте ли удостоверение, Федосей коснулся кармана гимнастерки и требовательно застучал. Ответили не сразу, но неожиданно.
– Кто там?
– ОГПУ. Откройте.
Федосей подмигнул дяде, что ухмыляясь в предвкушении торжества справедливости, стоял рядом.
Хоть и без ордера на обыск и без сопровождающих ничего кроме как просто поговорить он не мог, но ведь работал в конторе, и удостоверение имел и знал, как обыватель к этим четырем буквам относится… А вот у «ученого» реакция оказалась отнюдь не обывательской.
Дверь к счастью оказалась не толстой, так что щелчок снимаемого с предохранителя револьвера Федосей успел услышать и оттолкнул мстительно скалившегося дядю в сторону.
Бах! Бах! Бах!
Брызнули щепки. Дырки в двери легли наискось. Стрелок там оказался с опытом. Бил так, чтоб наверняка кого-нибудь зацепить. И зацепил бы, если б не острый слух.