Турецкий привез его в прокуратуру, заставил позвонить Лемеховой, сказаться больным и отпроситься на день с работы. Голос у Крамаренко, когда он разговаривал с начальницей, был таким убитым, что она, наверное, отпустила бы его на неделю, стоило ему лишь заикнуться.
– А теперь поговорим, – многообещающе заявил Турецкий, как только Крамаренко повесил трубку.
– О чем? Я ничего не знаю, мне нечего вам сказать.
– Вот. – Турецкий раскрыл перед ним папку с чистосердечным признанием и объяснительными записками.
– Вот! – Набравшись наглости, Крамаренко ткнул пальцем в резолюцию прокурора: «Дело закрыто…»
– Полоски по краям бумаги узнаёте?
Крамаренко потупился, как нашкодивший мальчишка, и еле слышно пробормотал:
– Да.
– Не слышу!
– Узнаю.
– Распечатано в офисе «Медеи»?
– Да.
– На чем именно?
– На сетевом принтере, он же ксерокс, он же сканер.
– Когда его чинили в последний раз?
– Не помню.
– Вспоминайте!
– Раз десять его чинили, может, сто, я компьютерами не занимаюсь. Все время приходил калека, понятия не имею, кто его взял на такую работу. Ростом метр сорок и с церебральным параличом: ноги переставляет чудовищным усилием воли, руки как клешни, пальцы не слушаются. Может, он и второй Маресьев, но принтер починить не мог, мы ему всем офисом помогали эту дуру разобрать – без толку, как мазал по краям, так и продолжал мазать, еще и бумагу стал зажевывать.
– И Лемехова тоже участвовала в ремонтных работах?
– Да. Представьте себе, даже Ксения Александровна как-то раз этому инвалиду помогала.
– И что, с апреля у вас нет нормального принтера?
– Есть. Этим гробом никто не пользуется уже пару месяцев. Компьютерщику Ксения Александровна устроила привселюдную выволочку, удержала с него ползарплаты, а принтер и ксерокс взяли другие. А тот, по-моему, должны обменять, вроде в Японии заказали аналогичный или похожий… А почему вы вообще меня допрашиваете? Спросите компьютерщика!
– А кто в объяснительной написал, что чистосердечное признание ему подсунули и заставили подписать силой, когда на самом деле сам его составил? Кто, гражданин Крамаренко?!
Он скривил тоскливую мину и ничего не ответил.
В этот момент появилась Лия.
– Оставляю это типа на ваше попечение, Лия Георгиевна, – сказал Турецкий. – Дверь запереть, никому не открывать, к телефону не подходить и его не подпускать. Делайте вид, что никого нет. Запросится по нужде – не выпускать, будет скулить – пристегните наручниками к батарее.
Лия попыталась возразить, но Турецкий, повернувшись к Крамаренко спиной, сделал такое зверское лицо, что она поперхнулась на полуслове.