Вячеслав Иванович Грязнов прибыл в Ильинскую уже в полной темноте. С приездом начальника Московского уголовного розыска дом Бессоновых вмиг заполнился народом. Вспыхнули лампы-переноски, загорелись голубыми огнями окна в мастерской – это приступил к работе эксперт-криминалист. Слесарный инструмент, детали, образцы металла, стружка и металлические опилки – все стало предметом особого и внимательного сбора и изучения.
Самохин, не спускавший глаз с дяди Вити, видел тщательно скрываемое им беспокойство и решил добавить со своей стороны. Словно забыв, с кем разговаривает, наклонился к Бессонову и заговорщицки зашептал на ухо:
– Этот Разумовский – во специалист! – Он сунул дяде Вите под нос большой палец. – Ничего не упустит! И если тут, к примеру, те же костыли или «винторез» доводили до ума, детальку найдет либо стружку какую – и вопрос закрыт, ага. Ас, одно слово!
– Это что ж получается? – так же доверительно зашептал в ответ дядя Витя. – Значит, если я автомобиль кому починил, а тот человека задавил, я, выходит, виноватый?
Самохин в упор посмотрел на старика и с улыбкой покачал головой.
– Гляди-ка, а ты, дед, оказывается, философ?… Ну пойдем, вон начальник зовет. А если желаешь мой совет, – снова добавил шепотом, – колись, пока не поздно. Тут тебе столько пришить можно, что ты так на зоне и помрешь, век свободы не увидишь. Да и бабку свою пожалел бы…
– Иди… советчик, – пробурчал дядя Витя. Но, как показалось Самохину, без злобы.
Когда эксперт-криминалист Разумовский сказал Грязнову, что наличие точнейших инструментов и приспособлений в данной мастерской свидетельствует об очень высокой степени квалификации ее хозяина и рассуждать о пайке кастрюль и чайников можно лишь с изрядной долей юмора, Вячеслав Иванович убедился, что попали, как говорится, в десятку. Ну, во-первых, само по себе мнение Иосифа Ильича было для большинства знавших его непререкаемым. А во-вторых, тут не могло быть совпадений, слишком многое сходилось в одной точке. Которую и поставил оперативник из бригады Грязнова, принесший со двора, из кучи хлама, предназначенного к сожжению, приклад, снятый с «винтореза». Ну что он именно с этой винтовки, требовалось еще доказать, однако по одному взгляду хозяина мастерской было красноречиво ясно, что никаких сомнений тут быть не может.
И откладывавший допрос Бессонова до этой минуты Вячеслав Иванович понял, что можно начинать. Находка полностью изобличала мастера. Да и сам он не был таким уж дураком, чтобы не соображать, что теперь уже влип окончательно. Если всякого рода записи телефонного разговора еще как-то можно было трактовать и так, и этак, то последняя найденная улика исключала любую двусмысленность.