- А зачем тебе это?
Мальчик покраснел.
- Не люблю я его с этими вонючими сигарами и серебряной зубочисткой!
Он вынул из кармана несколько пауков и пустил на свои руки. Бартон немного отодвинулся, старательно делая вид, что не обращает на это внимания.
- Не угостите сигаретой? - спросил Питер.
- Нет.
Лицо мальчика вытянулось.
- Ну и ладно, - сказал он, помолчав. - Как вам Странники вчера вечером? Здорово, правда?
- Может быть, - ответил Бартон. - Я часто их вижу.
- Хотел бы я знать, как они это делают! - энергично сказал Питер.
Впрочем, он тут же пожалел, что выдал свои чаяния, сгреб пауков и сбросил на землю. Они расползлись в стороны, а он делал вид, что наблюдает за ними.
У Бартона мелькнула мысль.
- А здесь ты не боишься пчел? Если они сюда прилетят, спрятаться будет негде. Питер рассмеялся.
- Пчелы сюда не залетают, - ответил он. - Слишком далеко.
- Далеко?
- Да, - самоуверенно подтвердил Питер. - Пожалуй, здесь самое безопасное место в мире.
Бартон ничего не понял из слов мальчика и после паузы заметил:
- Какая сегодня густая дымка.
- Что густое?
- Дымка. - Бартон указал на голубоватые вершины. - Это от жары.
Лицо Питера приняло презрительное выражение.
- Это вовсе не дымка, - сказал мальчик. - Это ОН!
- Что? - удивленно переспросил Бартон. Кажется, он наконец на что-то наткнулся... Только бы не вспугнуть. - Что ты имеешь в виду?
- Вы его не видите? - сказал Питер, показывая рукой. - Он очень большой, и отсюда его видно лучше всего. И он старый, старше всего на свете вместе взятого. Старше всего этого мира.
Бартон ничего не видел. Ничего, кроме дымки, гор и голубого неба. Питер сунул руку в карман, вынул из него что-то похожее на увеличительное стекло в никелированной оправе и протянул Бартону. Тот повертел стекло, не зная, что с ним делать, и уже хотел вернуть, но Питер остановил его.
- Посмотрите через него! - сказал он. - Посмотрите на горы!
Бартон сделал так, как советовал Питер, и вдруг увидел. Стекло оказалось своего рода фильтром, оно убирало дымку, делая образ ясным и резким.
Поначалу он неправильно оценил увиденное. Ему показалось, что Он является частью этого пейзажа, тогда как Он и был этим пейзажем. Он был всей противоположной частью этого мира, краем долины, горами, небом - всем. Вся дальняя сторона вселенной вздымалась вверх, словно какая-то гигантская колонна, кошмарная башня, обретшая форму, когда он направил на нее линзу-фильтр.
Это, несомненно, был мужчина, и противоположная сторона долины была его ступней. Бартон не мог сказать, являются ли его ноги горами или наоборот. Две колонны поднимались вверх, широкие и массивные, а тело было голубовато-серым туманом или чем-то очень похожим на туман. Огромное туловище начиналось там, где горы соединялись с небом.