Данте снова взял у Питера бинокль, чтобы проверить его доводы.
– Я мог бы встать на доступной стороне и перебросить динамит через ущелье.
Питер недоверчиво фыркнул:
– Расстояние там побольше, чем кажется отсюда.
– У меня сильная рука.
– Так-то оно так, но как вам удастся попасть точно в нужное место? Если вы не сможете бросить заряд с абсолютной точностью, взрыв не достигнет цели. Кроме того, еще вопрос, как вы это сделаете. Он может взорваться у вас в руках или же на лету в воздухе. В обоих случаях вы погибнете. И даже если вас не убьет при взрыве, этим головорезам станет ясно, в чем дело. Не думаю, что они оставят это без последствий.
– Тогда должен быть другой выход, до которого я пока не додумался.
– Не понимаю, вам-то что до всего этого? Вы же уезжаете. А я намерен завтра же увезти мисс Глориану отсюда, хочет она того или нет.
– У нее могут быть другие желания.
– Она может желать все что угодно. Впрочем, у нее будет небольшой выбор, если эти парни Ножа Мясника устроят засады еще в нескольких местах.
Глориана твердила, что не собиралась долго быть на ранчо, и поэтому, узнай Данте о том, что она еще скорее уедет отсюда, ему не на что было бы сердиться.
Не на что, кроме того, что решение поскорее убраться было бы принято не ею. Глориана давно привыкла смирять свои желания, если этого требовали обстоятельства: жила в цирке ради осуществления материнской мечты; проводила зиму во Флориде, потому что ехать ей было больше некуда. И возможно, теперь она выйдет замуж за Питера, потому что без его поддержки не сможет удержать за собой это ранчо.
И тогда Данте осенило, что у него был для нее подарок, нечто такое, чего ей никогда не подарили бы за всю жизнь. И чтобы преподнести его, не требовалось ни богатства, ни могущества, а одна лишь решимость мужчины, любившего женщину.
Он мог предоставить Глориане выбор.
Глориана пошевелилась, полупроснувшись от щебетания за окном какой-то назойливой птицы. Спросонья она что-то пробормотала, чуть приоткрыв глаза. Царила полная тьма, а это означало, что прошло не больше часа или двух с того момента, когда мистер Блу буквально силой вывел ее из сарая, пообещав, что присмотрит за Кристель. «Не стоило просыпаться в такую рань, – корила она себя, – напуганная птица могла бы немного подождать со своим чириканьем, поскольку в это время года рассвет наступает здесь ужасно рано».
Она закрыла глаза, хотя понимала, что это бесполезно. Все равно ей больше не уснуть, так как голова ее была полна многочисленных забот. Кристель. Головорезы Ножа Мясника. И конечно, Данте. Главным образом Данте – и не только потому, что он отправился охранять ее землю, а потому, что он должен был скоро уехать, и спать хоть одну лишнюю минуту, которую она могла бы провести с ним, казалось ей преступлением.