Глеб встал из-за стола.
— Тогда едем. Не будем растягивать удовольствие.
Стас обратил к нему обожженное солнцем лицо.
— Слышь, а на хрен им все это надо, а? Фильмы, роли какие-то… Я сам видел, как эта французская лялька превратилась в жуткую образину. Они ж вообще из другого мира, на кой черт им этот кинобизнес?
— Они из нашего мира, — возразил Глеб, выходя из кухни, — в том-то и беда. Их интересы весьма заурядны. Наша прелестная Элен с легким сердцем разрушит пол-Москвы или пол-Парижа, — Глеб надел куртку, — а потом сладко замурлычет от комплимента какого-нибудь заштатного кинокритика.
Стас, Илья и Такэру тоже стали одеваться.
— Значит, ничто человеческое им не чуждо, — усмехнулся Илья.
Глеб кивнул:
— Я уже устал вам это повторять.
Даша посмотрела на него с тревогой.
— А Мангустам, наоборот, — вздохнула она, — все человеческое до лампочки. Судя по их семи заповедям.
Глеб грустно улыбнулся:
— Мангусты тоже не во всем правы. Им еще предстоит за это расплачиваться.
— Им! — воскликнула Даша. — Нравится мне это „им“!
— Ша, Дуська, я Дубровский! — осадил ее Илья, открывая дверь. — Поехали, ребята. А то меня жена пополам перепилит.
Мужчины вышли, и дверь за ними захлопнулась.
Даша некоторое время прохаживалась из угла в угол, затем присела на диван и набрала номер художника Федора Ляха из Ольгиного списка.
Федор снял трубку.
— Ал-ло! — произнес он, как обычно, слегка заикаясь.
— Здравствуйте, Федя, — проговорила Даша. — Вас беспокоит корреспондент „Вечернего курьера“. На днях вы мне звонили, в мастерскую приглашали. Помните?
— К-конечно. Я уз-знал вас, Даша. В-вы придете?
— Нет, не приду, — ответила Даша и умолкла.
— Поч-чему?
— Потому что ты заложил меня своей сатанинской секте, Федя. Напрасно ты это сделал.
— К-какой ещ-ще секте? — В голосе художника послышалась тревога. — О чем вы гов-ворите?
— Ну-ну, приятель! Хватит в несознанку играть! Твои сатанисты убили Ольгу Самарскую, ты тоже в этом замазан. Теперь этим делом занимаются ФСБ, Интерпол и еще восемь спецслужб. Берегись, ублюдок! Есть негласная установка: до суда не доводить, никого из ваших не арестовывать, а стрелять на поражение.
— Я никого не убивал, — в панике залопотал художник. — Я только док-кладывал, как м-мне велели…
— Не скромничай, Федя! — жестко перебила Даша. — Ты из фонда деньги получал? А за что тебе платят, спрашивал?.. Так позвони и поинтересуйся. Может, еще не поздно.
— Даша, я даж-же не представляю, от-ткуда в-вам все это…
— Федюня, я не выдаю свои источники. Срочно звони своим боссам и требуй, настойчиво требуй, чтобы тебя оставили в покое. Будут угрожать — обращайся к широкой общественности. Не теряй ни минуты, Федя. Защищайся.