— Почему ты не сказал ему, что знаешь, что он не Змей? — спросила Даша.
Глеб обернулся:
— Зачем? Пусть Змея до последнего момента думает, что не раскрыта. Хоть не сбежит.
— По-твоему, она завтра явится?
— Уверен. — Глеб открыл дверцу шкафа. — Они навалятся на меня скопом.
Сверкнув глазами, Даша вздернула подбородок.
— Я еду с тобой! Мы все едем с тобой!
Поставив ногу в шкаф, Глеб кивнул:
— Да, родная.
Дашины брови от удивления взлетели вверх.
— Ты согласен? И даже не вредничаешь?
Глеб грустно улыбнулся:
— Родригес почти убедил меня, что это правильное решение.
Даша просияла.
— Тогда я звоню ребятам и договариваюсь, ладно?
— Да, мы выезжаем в десять утра, — сказал Глеб и скрылся в шкафу.
Даша немедленно позвонила Стасу.
— В десять утра выезжаем, — выпалила она.
— Нет проблем, — отозвался рыжий. — За Ильей и Такэру я заеду. Где встречаемся?
— У нашего дома.
— Замётано. Глеб не возникает?
— Он согласен. Но аппаратура — наш секрет. Кстати, с ней все в порядке?
— Даш, сколько можно? Я ж сказал: не волнуйся…
— Ну да, не волнуйся! А подключаться куда?
Стас глубоко вздохнул.
— Даш, я не такой тупица, каким кажусь. Усилители я одолжил вместе с „фольксвагеном“, в нем генератор. Час назад мы с Такэру все проверили, и он присобачил там какую-то японскую хреновину… Короче, звучок получился такой, что жильцы милицию вызвали. Ей-богу, Даш… не дергайся: все будет тип-топ. Лишь бы это вообще сработало.
Даша сглотнула ком в горле.
— Рыжуха, я тебя целую. До завтра.
Она дала отбой и, отложив телефон, принялась в задумчивости мерить шагами кухню. И по всем направлениям, как ни крути, у нее получалось два с половиной шага.
Над белым особняком синело небо и светило солнце. Вокруг особняка зеленел газон и пестрели цветочные клумбы. Графиня, одетая в ситцевый сарафан, в гневе сверкала глазами, и сдвинутая набок панама сидела на ней „а-ля чёрт возьми“. Глеб едва сдерживал смех.
— Можете сердиться, Глеб Михайлович, можете обижаться! Но я высказала вам все, что на душе! — В такт своим словам графиня взмахивала тяпкой. — Лишь из обрывков разговоров ваших друзей я узнала…
— А вот подслушивать нехорошо, — ввернул Глеб. — Вам это вовсе не к лицу, графиня.
Щеки Натальи Дмитриевны вспыхнули.
— Немедленно скажите „ластик“! — потребовала она.
— Что-о? — расплылся в улыбке Глеб.
— Это значит, — нахмурила брови графиня, — что вы стираете вашу хамскую реплику о моем подслушивании!
— Что это значит, я понял, — продолжал улыбаться Глеб. — Но кто научил вас пользоваться ластиком?
Графиня малость поостыла.
— Такэру. А что? Очень милый, воспитанный юноша…