Старушка всплеснула руками.
— Ой, зачем?! Вы и так уж… — Она вдруг погрозила ему пальцем. — Как тут железная дорога оказалась? Как вы ее протащили?
— Секрет фирмы. — Глеб поставил пакеты с продуктами у стены. — Саша дома?
— Саша дома, — эхом отозвалась внезапно появившаяся девчушка. — Он улоки делает. Злой, как челт.
— Привет, Танька! — протянул ей руку Глеб. Спрятавшись за бабушкину юбку, девочка хихикнула:
— Пливет, пливет!
Варвара Львовна провела Глеба в комнату, где Саша делал уроки. Комнатка была убогой, с пузырящимися обоями. Мальчик сидел за круглым обеденным столом, и на стул ему для удобства была подложена пачка газет.
— Привет, Саш! — бодро произнес Глеб. Мальчик даже головы не повернул.
— Здравствуйте.
Возникла пауза. Варвара Львовна покашляла от неловкости.
— Сашок, к тебе пришли. Ты бы отвлекся…
— У меня уроков навалом.
— В каком ты классе? — столь же бодро осведомился Глеб. Мальчик с усмешкой обернулся, и усмешка эта была какой-то недетской.
— В третьем, — ответил он вежливо. — Учусь на четыре-пять. В свободное время книжки читаю.
Теперь неловкость ощутила даже Танька.
— Злой, как челт, — повторила она тихо.
— Саша, — бабушка пыталась говорить строго, — ты поблагодарил бы Глеба… э-э… за подарок!
— Спасибо, — сказал мальчик, листая учебник арифметики.
— Не за что, — ответил Глеб. — Ладно, не стану тебе мешать.
Саша промолчал. И Варвара Львовна поспешно предложила:
— Пойдемте, я напою вас чаем.
— Спасибо, мне надо бежать. — Глеб направился в прихожую. — В другой раз как-нибудь.
— Вечно у вас «в другой раз»… — Старушка вдруг зыркнула на дверь комнаты, в которой занимался мальчик. — Хотите я вам Сашины стихи покажу? — спросила она, заговорщицки понизив голос.
Глеб посмотрел на нее с удивлением:
— Конечно.
Старушка метнулась куда-то, чем-то пошелестела и вынесла три листка, вырванных из школьной тетради.
— Вот, — прошептала она, — больше не нашла. Он куда-то их прячет.
Стихи были записаны круглым детским почерком, без ошибок. Одно стихотворение называлось «Новый год».
Не трогали кошки мышек, и зайцев не ели волки.
Родители всех детишек водили гурьбой на елки.
Махал Дед Мороз им шляпой, чтоб счастлив был даже слабый.
А те, кто без мамы с папой, играли со снежной бабой.
Глеб растерянно взглянул на Варвару Львовну. На лице старушки отражалась гордость за внука. И вопрос о родителях Саши и Тани, можно сказать, замер у Глеба на губах. Другое стихотворение было без названия.
Хоть ты злишься — мне все равно: унесет меня добрый конь.
Знай, не маленький я давно — не дразни меня и не тронь.