– Неправда, атаман! Не служила я и не служу Мнишкам. А имя Мнишков начертано золотыми буквами в церкви Андрея Львовского; оно красуется на плите из красного мрамора, на которую вписаны и другие знатные имена.
– Не лукавь, подлая. Католикам и по сей день снится, что из Москвы в Рим с поклоном к папе римскому придет, сгибая спину, русский царь, и ему, яко овце заблудшей, папа откроет двери своей овчарни. Ядвигу Жебжибовскую ты знаешь?
– Мария, Езус! Кто такая?
– Знаешь, подлая, не хитри! Пестрых и кривых речей не веди со мною!
Марина клялась, что не знает Ядвиги Жебжибовской.
– А Констанцию Конецпольскую знаешь? – допытывался атаман. – А Ванду Блин-Жолковскую знаешь? Кто у нее пьет, ест с утра до вечера, кого на какие дела подбивает, – знаешь?
– О, Езус! – взмолилась Марина. – Не знаю. Убей, не знаю!
Тогда и спокойный до тех пор атаман не выдержал. Глаза его широко раскрылись, зло засверкали, лицо залилось краской, челюсти скрежетнули и сжались. Наум Васильев выхватил саблю, согнулся, словно корчась в судорогах, и пошел на Марину. Она попятилась, стала отходить в угол. Локтями уперлась в стены, съежилась, словно кошка, сверкая глазами.
– Вот какова будет моя любовь! Я изрублю тебя, подлая!
Он занес остро сверкнувшую саблю над ее головой, но, вспомнив, что цепь злодейская еще не распутана, остановился.
Тихо вздохнув, она выпрямилась. На ее белом лбу выступили крупные капли пота.
Марину снова отвели в тюрьму.
Казакам Жибоедову и Захватаеву атаманом Васильвым было велено тайно и скрытно скакать одвуконь в Астрахань – добыть Ядвигу Жебжибовскую. Голощапову да Горбуну елико возможно скоро скакать в Казань – добыть Констанцию Конецпольскую. Белокопытову и Белоусову ехать в Черкасск – схватить Ванду Блин-Жолковскую.
С Украины прибыло на Дон разбитое и голодное Запорожское войско в две тысячи человек. Привел его Дмитро Гуня[4]. Войско шло от села к селу, кормилось чем попало и радо было тому, что давали ему обездоленные, вконец разоренные крестьяне.
Дмитро Гуня, широкоплечий, статный казак с черными, молодыми и озорными глазами, привел повстанческое войско на Дон в надежде послужить вместе с братами, донскими казаками, земле русской.
На Украине ему приходилось отбивать набеги султанской Турции, разбои крымских ханов, которые непрерывно уничтожали украинцев, уводили их в плен, наполняя ими рынки Ближнего Востока и Африки. Паны разоряли их, притесняли, убивали.
«С кем же идти? – спрашивал Дмитро Гуня своих товарищей. – На кого опереться? Кто протянет нам руку помощи? Кто поможет нам спасти себя от гнета и многочисленных врагов?»