Васька Белокопытов и Васька Белоусов, посланные атаманом Васильевым в Черкасск, вернулись скоро и привезли с собой Ванду Блин-Жолковскую, крепко привязанную к седлу, – пышную, беловолосую, разрумянившуюся. Полячка была нарядная, веселая. Не гляди, что дорога была немалая, – глаза ее искрились, смеялись. Она была в синем бархате. Поясок, обтягивавший ее полную талию, играл драгоценными камнями. На белой шее поблескивали тремя рядами зернистые бусы, с которых свисал на глубоко дышащую грудь большой сердоликовый камень.
Ванда Блин-Жолковская за свою жизнь на Дону привыкла к неожиданностям. Атаманы и казаки всегда ей казались детьми малыми. То они бывали буйные и злые, то мягкие и сердечные. В один день у них десяток перемен. Пошумят, поболтают, страху нагонят, потом, глядишь, сжалятся. Ванда знает, как с ними ладить. Она ехала к Азову с таким видом, будто ее везли в Краков к королевскому замку.
– Васька, – хмуро и зло сказал Белокопытов, слезая с коня, – отвяжи-ка пани Ванду, а то у нее ноги позатекут. Вишь, как сапожки-то расперло.
Васька Белоусов развязал пани Ванду, а она глядела на стены крепости, на высокие зеленые ворота, на серые башни и не особенно спешила слезать с седла.
– Васька, пособи-ка пани Ванде сойти с коня.
И хмурый Васька, обхватив сильными ручищами, взял ее на себя и, крякнув, неторопливо поставил на ноги.
Ворота раскрылись. Вышел атаман Васильев и повелел перво-наперво накормить, а потом посадить пани под крепкий замок в Никольскую башню и держать там под двойной стражей, чтоб к ней никто не подходил и ни о чем с нею не говорил.
Ванда переменилась в лице от таких слов, – поняла, что тут дело не шутками пахнет…
Казаки Гришка Жибоедов и Серега Захватаев вернулись в Азов двумя неделями позже. В Астрахани, куда они ездили по атаманскому приказу, их едва не прибили.
Ядвигу Жебжибовскую нелегко было схватить: дом ее – крепкий, каменный, ворота и калитка всегда на запоре. Войти в ее двор – надо точно знать, сколько раз стучаться, сколько времени дожидаться. Возле дома от угла к углу ходили дозорные. Жебжибовская жила на Татарском базаре. Сюда съезжались бухарские, гилянские торговцы, купцы от персидского шаха и русского царя, торговали всякими товарами, ногайским ясырем (невольниками), татарскими и ногайскими лошадьми, хоть и запрещалось ногаям и юртовским татарам продавать лошадей, а велено было гнать их для продажи только в Москву. Персиянам украдкой сбывали дорогие меха и тем умаляли цену царских подарков, посылаемых шаху, кречетов (а на них тоже был царский запрет), сбывали хлеб русский, ястребов, соколов, иных редких птиц. Покупали шелка персидские, дорогие ткани, атласы, жемчуга.