— Гостья, пленница… Какая, в сущности, разница?
— Пираты, убийцы… скотты. Какая, в сущности, разница?
Даже в тусклом свете свечи было заметно, как потемнело лицо Брендана. Он раздраженно пожал плечами.
— То же самое, если не хуже, можно сказать и о вас, англичанах.
— Вы явились сюда только для того, чтобы мучить меня? — осведомилась Элинор.
— А я вас мучаю? — Брови Брендана поползли вверх. Элинор не нашлась что ответить. А жаль, потому что, не дождавшись ответа, Брендан подошел ближе. Усевшись на стоявший возле койки массивный сундук, он пристально вглядывался в нее.
— Так я вас мучаю? — повторил он.
— А вы не видите!
— Что ж, неплохо. Я и надеяться не мог, что это получится настолько легко.
— Вы очень жестоки!
— А вы не забыли, как чуть не прикончили меня? И это после того, как я подарил вам жизнь!
— Но ведь мы встретились на поле боя!
— Это верно. И я едва не остался там навсегда!
— С тех пор прошло много лет…
— Да. К тому же вы — высокородная леди, решившаяся пересечь море, чтобы упасть в объятия знатного и богатого рыцаря, который вскоре должен стать вашим мужем!
— Да.
— Увы. Говорят, во всякой бочке меда есть своя ложка дегтя. Вот и ваш мед подпортили пираты, убийцы… скотты.
— Не будете ли вы столь добры…
— Да?
—…оставить меня в покое?
— То есть пощадить вас?
— Да, если…
— Мне ведь и прежде уже случалось щадить вас.
— Да! — неожиданно взорвалась Элинор. — Так что берегитесь! Я хорошо помню обиды. И мечом я владею отлично, поэтому прикусите-ка язык, иначе как бы вашим соплеменникам не пришлось устроить вам пышные похороны в море!
Мрачная усмешка скривила его губы.
— Что-то не верится. Особенно сейчас! — мягко проговорил он.
— Даже для скотта вы что-то уж слишком жестоки! — крикнула Элинор. — Я была больна…
— И очень, — согласился Брендан.
— Убирайтесь!
— Нет. И не надейтесь.
Элинор, прикрыв глаза, откинулась на подушки.
— Тогда что вам от меня нужно? Не похоже, чтобы я была так уж привлекательна в ваших глазах. И выгляжу я сейчас, должно быть, на редкость ужасно — этакое жалкое, отвратительное создание…
— Ничуть, — с приятной усмешкой уверил он ее.
— Убирайтесь! — прошипела она.
— Нет, леди, и не надейтесь! — Одним быстрым движением он прижал ее руки к одеялу. Элинор задрожала всем телом, закусив губу, чтобы не выдать свой страх. — Это моя каюта. И я намерен спать здесь.
Она со свистом втянула в себя воздух.
— Но…
— Спал же я здесь прошлой ночью.
— Что?! О Боже, какой негодяй! Стало быть, терзать меня — ваш долг? Вы, должно быть, забыли, что поруганная девственница — неважный товар! А гнев короля Франции… или он вас не пугает?