Баллиол опустил голову.
— Я принял присягу на верность Эдуарду. И отрекся от трона. Теперь я не смогу смотреть своим соотечественникам в глаза…
Уоллес пристально посмотрел на Баллиола.
— Еще не поздно, сир! Вернитесь в Шотландию!
Баллиол молчал. Угрюмо разглядывая его, Брендан не мог не заметить, как изящно и богато он одет. Когда-то его, униженного, со свистом и улюлюканьем гнали по улицам. Судя по всему, здесь, во Франции, он ни в чем не нуждался и не думал возвращаться в Шотландию.
— Я не могу, — пробормотал он наконец. Схватив Уоллеса за плечи, Брендан не сводил с короля глаз. — Когда Шотландия станет свободной, я охотно вернусь. Да и что проку от короля, если ему отрубят голову?
Вместо них Баллиолу ответил Эрик, до сих пор молча сидевший в кресле у камина:
— А мученический венец, сир? Люди охотнее пойдут в бой, чтобы отомстить за короля-мученика!
Смерив его яростным взглядом, Баллиол круто повернулся и вышел, хлопнув дверью. Руки Уоллеса сжались в кулаки.
— Если я умру, идите служить Брюсу! — прорычал он.
— А я вчера слышал, что Брюс женился и поклялся в вечной верности Эдуарду.
— Этот мир не продлится долго.
— Брюс — изменник! — напомнил Брендан.
— Да, это так. Но по крайней мере не трус! — с гневом и презрением бросил Уоллес и вышел из комнаты.
Брендан уже собрался последовать за ним, но Эрик задержал его.
— Оставь его. Он прав.
— Кто прав? Баллиол? Или Уоллес? — с горечью спросил Брендан.
— Оба. Но Джон Баллиол — малодушный трус. А Брюс хоть и изменник, но, клянусь Богом, в мужестве ему не откажешь.
— Что-то сейчас умерло в этой комнате, — стиснув зубы, пробормотал Брендан.
Эрик покачал головой.
— Умер король Баллиол, но не мечта. Она по-прежнему жива, Брендан.
— Да, мечта, стремление к свободе, любовь к Шотландии! — Брендан сам удивился, с какой горечью это было сказано.
— Вспомни тех, кто отдал свою жизнь, веря в это. Брендан закрыл глаза. Свежий зимний воздух обжигал лицо. Пахло только что испеченным хлебом. Откуда-то доносился звонкий детский смех.
Нужно поскорее уезжать из этого города. В Париже он задыхался.
Перед его глазами вдруг снова ясно встало ее лицо.
Король Филипп устроил великолепный пир.
Как и говорила Элен, двор поразил Элинор своим великолепием. Зажаренный целиком дикий кабан, державший в зубах яблоко и украшенный бумажными фестонами, красовался в самом центре огромного стола. Фазаны в оперении выглядели так, словно в любую минуту собирались взлететь. Вина разносили в драгоценных кувшинах, выполненных в виде зверей и птиц.
Сидевших за столом гостей развлекали жонглеры. Из-под спускавшейся до самого пола скатерти то и дело раздавался яростный лай и рычание собак, когда кто-то из приглашенных кидал им кость. За главным столом, окруженные самыми знатными баронами королевства, сидели король с королевой, внизу устроились менее знатные рыцари, еще дальше — менестрели, поэты, придворные врачи, школяры и челядь. Изысканные блюда то и дело сменяли друг друга, играла музыка, визжали и хохотали шуты, кувыркались акробаты.