На этот раз Платон бумагу прочёл со вниманием, внизу написал: «Не согласен», — и расписался.
Что шуму было, господи помилуй! Платон уж и понимать перестал, где тут новое хулиганство. Оказывается, дурной бабе не понравилось, что он с ером расписался: «Савостинъ». А что делать, если в паспорте такая подпись? Паспорт-то когда получен… Платон в ту пору ещё не знал, что ер в конце слова отменён.
Обошлось. Начальница обозвала Платона выпендрёжником и отпустила душу на покаяние. А любопытственно было бы спросить, выпендрёжником человека назвать — это надругательство али нет?
Назад ехал печальный. Баба — дура, а всё одно — начальство. Пять лет каторги — не шутка. А хоть бы и меньше, всё одно невелика сладость.
В Блиново Платона не встретили, так что в Ефимки пришлось шагать пешком, что тоже не прибавило радости. Под такое настроение хорошо вертаться в город, смертным боем бить виновника бед, а там — хоть на плаху. Но ведь в суд тащат не столько из-за Серёжки, сколько за бабу, которую он и не прибил нискокочко. И здесь стервец Серёга выкрутился!
Дома Платона встретил Мамаев разгром. Николка с паяльной лампой палил во дворе заколотую свинью. Шурка пропаривала бочку под солонину, хотя никто не заготавливает солонину посреди лета. Никита с матерью разбирали и упаковывали домашние вещи, которых немало скопилось за двадцать лет.
— Это что такое? — ошарашенно спросил глава семьи.
— Беда, Паля, — ответила Фектя. — Уезжать нам надо. Ты уж прости, без тебя собираться начали…
Уже глухой ночью сидели в разорённой избе, пили чай.
— Да, Миколка, — говорил Платон, — подгадил ты нам изрядно. В самую пору угадал. Как же тебя угораздило с разбойниками связаться?
— Я ж не знал, что они разбойники…
— И в милицию не пожалуешься, раз сам под судом.
— В милицию нам ни при каком раскладе нельзя, — напомнил Никита. — Они ведь тоже спросят, откуда он иконы брал.
— А может, нам вообще ничего не надо делать? — спросил Николка. — Бандитов ты перестрелял, милиция про это дело ничего не знает, вот мы и останемся в стороне.
— Дурак ты, Никола, и уши холодные. Думаешь, машину утопили — и концы в воду? Эти концы из омута достать — пара пустых. Стрельба была — глухой услышит. Наверняка участковому об этом уже известно. А бандиты не сегодня-завтра приедут выяснять, куда их люди пропали. Этих мне тоже отстреливать прикажешь?
— А здорово ты их: бах!… бах!… - и готово.
— Ага, два удара — восемь дыр. В людей стрелять ничего здорового нет, даже если это бандиты. А что я с ними в два дуплета покончил, это тебе показалось. Ты, должно быть, сомлел и не помнишь. Двоих я сразу пристрелил, а с Рашид-беком перестрелка была — будь здоров. Хорошо я додумался крикнуть будто бы тебе, что сейчас у машины бензобак рванёт. Он не знал, что у меня, кроме картечи, ничего нет, и начал менять позицию. На этом я его и подловил. Но он и раненый ещё отстреливался.