— Вы что, хотите их из Советского Союза в пореформенную Россию переправить?
— Ну ты сказанул! Такого уровня комиков мы на месте найдём сколько потребуется. И театр комедии — народный театр! — организуем. Так-то, друг Горислав, не надо меня по людоедскому племени числить. Историю вовсе не обязательно на крови замешивать.
— А если какая-нибудь Леся Украинка откажется и от жирных гонораров, и от цензорской ласки, а станет писать на мове, что тогда?
— Начнём с того, что в искомую эпоху Лариса Петровна ещё не родилась, и к тому времени, когда она начнёт первые стишки кропать, мова станет шутовским наречием. А если кто из современников наших реформ вздумает упорствовать, то с ним уже другой разговор будет. Но и тут прежде всего — аккуратность. Мученики за идею мне не нужны. Будет дурацкая жертва нелепых обстоятельств, анекдотичная, как и его мова.
Туман сгустился до неестественной масляной плотности. Теперь уже ясно, что обоз идёт сквозь века: и захочешь обмануться, да не получится. И майор говорит о девятнадцатом веке, как о своём времени, которое можно по-хозяйски перелопачивать. И ведь получится, всё продумал, чёртов прогрессор!
— И всё-таки главный инструмент национальной политики — переселенчество, — педантично вернулся к началу рассуждений майор. — Основной поток двинется на восток. Миллионы и миллионы семей, все, кому на прежнем месте не хватало земли и воли. Правильно поставленная система здравоохранения уменьшит детскую смертность, и мы получим демографический взрыв. Но только среди славян, другие народы останутся в прежних условиях. Это сделать просто, здравоохранение отдадим на откуп церкви, так что помощь станут получать только православные. В результате, славяне, размножившись, двинутся на восток. Русские, хохлы, белорусы — всех в общий котёл. Приуралье, Сибирь… там будет своя национальная политика. У кочевых народов: башкир, калмыков, казахов через два года на третий случаются весенние голодовки, население убывает, земли высвобождаются. Вот их мы и будем занимать. Причём никакого самозахвата, только обмен. Мы им матпомощь в голодный год, они нам — землицу навсегда. И ещё — продажа детей, на Востоке этот обычай широко распространён. В голод дети всегда первыми мрут, так родители их за бесплатно готовы отдать, лишь бы от лишнего рта избавиться. А мы им ещё хлебца подкинем. Как та лисичка, за гусочку возьмём девочку.
— Не понял.
— Тоже мне, интеллигент! Сказка есть такая, «Лисичка со скалочкой». Мы будем у иноверцев детей выменивать — живого ребёнка на мешок муки. Приюты организуем, окрестим детишек, воспитаем в православии, и чтобы русский язык был им родным.