— Из девяти. Одну лошадь крокодил съел.
— Это без разницы, след всё равно будь здоров останется. И далеко они не умотают, найдут место с хорошей водой, чтобы грязь из крокодильей лужи не пить, и разобьют лагерь. Телеги в круг поставят, сами — внутри. Там и будут ждать, наружу — только пешие группы. Так что главное — след сыскать.
— Что его искать? Вон он, как его… биркет… виден уже.
Поднялись на пригорок, и место, где произошла трагедия, предстало во всей красе. Останки саркозуха и разбухший труп лошади так и валялись неподалёку от воды, однако никаких вещей, даже пустой телеги, видно не было. Стайка трупоядных зверьков, очень напоминавших землероек, но размером с крупную крысу, при виде людей кинулась врассыпную. В неподвижном воздухе висел сладко-тошнотворный запах падали.
— Не могу!… - простонал Горислав Борисович.
— Терпи, казак, атаманом будешь, — успокоил Никита, спускаясь к воде.
— Не надо! Вдруг там ещё один?!
— Никого там нет. Второй крокодил убитую лошадь мигом сожрал бы. Да и братца своего — тоже.
— А крысы?
— Что — крысы? Миленькие зверушки, явно млекопитающие. Так что ты с ними побережней обходись. Может, это наши с тобой пращуры. Как бы хроноклазмов не натворить…
— Да ну тебя… Вечно ты скажешь гадость.
— Неохота от крысюков происходить? А эволюция тебя не спрашивает. Потому мы сырого мяса и не жрём, а предпочитаем варёное да тушёное, что родом из трупоедов, и любим, чтобы мясо было подразложившимся. И нечего губы кривить, правда всегда неаппетитна.
— Меня сейчас стошнит.
— Ладно, уже всё. След нашли. Вон они куда доехали. А что наши хвостатые предки мерзенькими были — не страшно. Главное, в собственной душе трупоеду воли не давать. По капле выдавливать из себя трупоеда… — это кто сказал?
— Чехов говорил про раба.
— Разница невелика. Рабская психология от трупоедской отличается слабо. Прятаться, пресмыкаться, тухлятину жрать… Человек первый шаг к небу сделал, когда на ноги встал и выпрямился. А на четвереньках гордо звучать не получится, на четвереньках выть удобно. С этим и Чехов согласится, и Горький…
Водоём с трупами и падальщиками остался позади, след каравана пролегал вдоль крутого склона, где было меньше крупных камней и могли пройти повозки. Изрезанный эрозией гребень и засыпанное валунами русло были совершенно непроходимы для тяжёлого обоза.
Горислав Борисович постепенно успокоился, или, быть может, размеренный, чуть монотонный голос Никиты успокоил его, но мысли привычно повернули к предметам отвлечённым, не имеющим отношения к динозаврам, трупоедам и иным фрустрирующим факторам.