«Гнать? – подумал Маринов. – Если бы черпать, если бы бочки везти на фронт, своими руками катил бы. А то посадят определять возраст кораллов, рисовать разрезы. Все равно не останусь. Я охотник, опытный стрелок, готовый снайпер. Приеду на место, обращусь к шефу. Он поймет и отпустит».
Но шеф – руководитель исследовательской группы Академии наук, знакомый нам Геннадий Аристархович Вязьмин, – не захотел «понять» и отпустить.
– Делайте свое дело! – сказал он. – Считайте, что вы мобилизованы и выполняете задание по снабжению горюче-смазочными материалами. Во время войны командование само распоряжается людьми. Вы специалист по нефти. Будьте добры, ищите нефть!
Поиски нефти велись на обширной площади. Вязьмин надеялся исправить границы нефтеносности: он продвигал буровые на север, на юг, на запад и восток. Маринову досталось юго-западное направление. Почему именно юго-западное? Просто он прибыл позже всех – другие, более перспективные направления были уже разобраны. Эта случайность сыграла важную роль в жизни Маринова.
Участок его находился в тех местах, где предгорные увалы Урала переходили в равнину. Восточнее тянулись живописные гряды, поросшие мохнатым лесом, параллельные Уральскому хребту; западнее, в бескрайных степях, расхаживали сторожкие дрофы, жаворонки звенели над волнующимися нивами. Между увалами змеились шумные речки, окаймленные пышными кустами. В долинах были разбросаны деревни, все непохожие, как будто нарочно собранные из дальних мест: украинская с хатами, выбеленными известкой; аккуратный колхоз трудолюбивых казанских татар; «Красный партизан», бывшая коммуна буденовцев, – первое коллективное хозяйство в Башкирии, ныне богатейший в республике колхоз-миллионер; рядом с ним – поселок сектантов-молокан с огромными подслеповатыми избами, где в двух комнатах жили люди, в третьей – скотина, а между ними, под той же крышей, помещался колодец.
Маринов поселился в одном из таких домов. В помощники ему дали Толю Тихонова. Тогда он никому не читал еще наставлений о моральном облике. Толя был сыном известного кристаллографа, милого, вежливого и очень углубленного человека. Маринов знал его отца, кабинетного ученого, боялся, что и сын не приспособлен к жизни. Но оказалось, что Толя – человек очень практичный. Возможно, практичным он стал потому, что его отец был «не от мира сего». Кому-нибудь в семье нужно было взять на себя житейские заботы, получать льготы и блага, которые причитались профессору Тихонову.
И здесь, в Башкирии, его сын охотно вел общее хозяйство: доставал овощи и молоко, с помощью хозяйки варил в русской печи очень вкусные обеды. Хозяйка благоволила к Толе, говорила, что он похож на ее сына-фронтовика, погибшего год назад, дала ему лучшую постель, подкармливала продуктами из погреба. Рядом с Толей и Маринов не знал домашних забот – с самого утра он мог заниматься только геологией.