— Неважно, — повторяет Мюриет. И потом любопытство тоненьким лезвием прорезается в ее голосе: — О ком?
— Ни о ком.
— Это не может быть никто, если вы сказали «кто-то».
Как будто это важно, думает она. Как будто важно, что я сказала. Инспектор, которому нечего инспектировать, годится только на то, чтобы слушать. Как ребенок; и слушать, кроме ребенка, некому.
Она снимает салфетку с тарелки, ест. Севиче холодные и тонкие, как снег, сладковатые, с уксусным привкусом.
— Я думала о Натане и его отце.
— А. Вы на них сердитесь?
— Не знаю.
— Как это вы не знаете, сердитесь или нет?
— Это долгая история. — И прежде чем девочка успевает спросить неизбежное, говорит: — Вкусно.
— Правда? — Мюриет сияет. — Натан сказал, они ядовитые.
Она радуется, что есть повод рассмеяться.
— Ну да. Ядовитые. И поэтому ты приберегла несколько штук специально для меня?
Мюриет пожимает плечами.
— Вы доели?
— Доела.
— Хорошо. Теперь смотрите. Правда, они красивые? — говорит Мюриет, и Анна следит за ее взглядом. В гавани дюжина кораблей неподвижно стоят на своих глубоководных стоянках, в редких огнях иллюминации. В полумраке сложно определить их размеры. Самые большие скорее корабли, чем яхты, ближайшая превышает в длину сотню футов от носа до кормы, главная мачта высотой в половину длины.
— Это яхта Натана, — говорит Мюриет — шепчет, словно яхты — лошади, которых можно спугнуть, — и сначала Анна не понимает, вопрос замирает у нее на губах, а потом до нее доходит, что ближайшая яхта принадлежит Лоу. Это как впервые увидеть Джона во плоти — так много об этом слышать и почти не поверить, увидев. Яхта с тридцатью семью каютами, и некоторые играют музыку, любую, какую попросишь. Только назови.
— Правда, красивые?
— Очень, — говорит Анна, но без убежденности. Мюриет начинает беспокоиться.
— Я думаю, они прекрасные.
— Конечно.
— Вот я чего хочу. Когда разбогатею, у меня будет такая.
— И что ты собираешься с ней делать?
— Я возьму Натана. Возьму его, и мы уплывем прочь отсюда, на запад. — Она декламирует фразу, как будто выучила наизусть. Будто слова написаны большими буквами: УПЛЫТЬ ПРОЧЬ.
— Я искала его, — говорит Анна, и Мюриет стонет:
— Вы всегда кого-то ищете.
— И что в этом плохого?
— Анна, — терпеливо, — люди пытаются веселиться.
— Может, я хочу веселиться с Натаном.
— Ну, так у вас ничего не выйдет, потому что вы веселитесь со мной.
— Мы могли бы повеселиться втроем, нет? Ты его видела?
— Вряд ли. — Мюриет распускает волосы. Собирает в хвост, распускает.
— Ты не знаешь, видела его или нет?
— По-моему, я забыла, — говорит она и затем, смягчаясь: — Идемте.