— Слушаюсь, хозяин!
— Наблюдение за гяурами установил?
— Конечно!
— Хоп! Жду!
Чайханщик опустил трубку на рычаги старого, массивного телефонного аппарата, вышел из почты, направился в другой конец поселка, к усадьбе Малика Асланбекова.
Группа прикрытия Симакова и Леонидова доложила обстановку полковнику Злотову, получив в ответ подтверждение приказа на поддержку вышедших в Ашал на внедрение в банду Асланбека офицеров отряда.***
А почти за четыреста километров от киргизского поселка Ашал на пост второй пограничной заставы Караульского погранотряда утром 7 августа прибыл со своим обычным сопровождением подполковник Беляев.
Внезапная смерть его подчиненного и осведомителя, контролировавшего деятельность командира заставы, вызвала подозрение у командира отряда. Уж не догадался ли майор о том, что Селдымурадов следил за ним? И, зная об этом, все же допустил нечто, чего ему, Беляеву, знать не следовало, но что не удалось скрыть от прапорщика, и в результате устранил Абдуламона? Получив тем самым пусть и короткий, но свободный отрезок времени, чтобы замести следы свершения этого нечто. Уж не повел ли майор свою игру, убрав ненужного в ней стукача, державшего его на коротком поводке? Все это реально могло быть, поэтому командир отряда решил лично проверить все сам, не исключая, впрочем, и естественную смерть Селдымурадова.
В 8.20 «УАЗ» и «ГАЗ-66» погранотряда остановились на площадке особого досмотра машин, которые только что с открытием шлагбаума двинулись на пост под проверку пограничников.
Майор ожидал начальника возле казармы.
Увидев Беляева, пошел навстречу с докладом:
— Товарищ подполковник…
— Отставить! — оборвал начальника заставы Беляев. — Где труп прапорщика?
— В комнате, где и жил при несении службы, на его кровати.
— Как все произошло?
Задав этот вопрос, подполковник буквально впился в глаза Соколову. Но тот выдержал взгляд начальника, ответив спокойно:
— Вчера вечером после объявления дежурным построения на вечернюю поверку я вызвал Абдуламона к себе в жилой отсек, чтобы передать его долю гонорара за пропуск колонны «КамАЗов». Прапорщик пришел. Присел за стол. Я начал считать деньги. Дальнейшее развивалось стремительно. Селдымурадов вдруг побледнел, схватился за левую сторону груди, сморщился, видимо, от боли. Я спросил: сердце? Он ответил: похоже, да, заныло что-то резко. Спросил, нет ли у меня валидола или еще чего сердечного. Я ответил, что при себе ничего подобного не держу, но все есть у дневального и санинструктора. Предложил сходить за лекарствами. Но прапорщик отказался, поднялся и вышел в коридор, сказав, что скоро вернется. Я не предполагал, что с Абдулло может случиться что-то серьезное. Он же никогда не жаловался на здоровье. А тут крик дневального, который звал меня. Я, понятно, вышел из комнаты и увидел лежащего в коридоре казармы Селдымурадова. Естественно, сразу же кинулся к нему, приказав дневальному срочно вызвать санинструктора заставы. Абдулло что-то хотел сказать мне, но в уголках его губ вдруг появилась пена, моментально заполнив собой полость рта, лицо перекосилось, глаза закатились, тело пробила дрожь. И это за считаные секунды! Прапорщик умер! Можно сказать, у меня на руках. Затем я приказал перенести тело в его комнату и связался с вами. Вот, в принципе, и все.