Я встряхнул головой и перебрался вперед. В перчаточном ящике лежали изрядно потертые на сгибах карты автодорог, пакетик с таблетками от ангины, темные очки, пара меховых перчаток, табличка с надписью «врач» и изображением кадуцея, которую ставят на ветровом стекле, и документы на машину. Как я и подозревал, она принадлежит АО «Голубятня»; так называется клиника этого суки Ланцманна.
Я бросил в рот пригоршню таблеток, но проглотил их с болью: так пересохло у меня горло. Надо попить. Я вышел в поле, сандалии санитара, в которые я был обут, увязали в перенасыщенной влагой земле. Воды! На дороге стояли лужи, и я, опустившись на четвереньки, долго лакал, как зверь, мутную воду. Я испытывал потребность в воде — в воде больше, чем в чем бы то ни было. А когда наконец поднялся, то чувствовал себя гораздо лучше. Пот на теле высох и превратился в какую-то леденящую пленку. Возвращаясь к машине, я обнаружил на ее боках надпись голубыми буквами: «Клиника „Голубятня"». Отличный опознавательный знак.
Без особой надежды я снова обшарил машину; это было мучительно, потому что все мышцы тела у меня болели, и обнаружил только мигалку да пустую канистру для бензина. Я не видел никаких возможностей перебраться через границу, разве что водрузить на голову мигалку и попытаться выдать себя за инопланетянина. Проглотив вторую пригоршню таблеток, я принялся изучать карту. Найдя последнюю деревушку, которую я запомнил, я определил, что нахожусь у самой границы. Из-за температуры у меня было ощущение, что движения мои какие-то замедленные, и вот так медлительно я установил на крышу мигалку, сложил карту, включил двигатель и выехал на дорогу.
Я прождал добрых четверть часа, прежде чем увидел медленно едущий серый, заляпанный грязью «фольксваген». Водитель, человек лет пятидесяти, с обветренным, загорелым лицом и висячими усами, затормозил и уставился на меня. Я стоял рядом с машиной в своем медицинском облачении, держа в руках канистру, пытаясь придать лицу нормальное, приветливое выражение. Размахивая канистрой, я пошел к «фольксвагену». Водитель хмуро смотрел на меня. Я только молил Бога, чтобы халат мой не оказался слишком уж измазан грязью и кровью и чтобы по лицу у меня не катились струйки пота, придающие мне вид опасного психа.
Но то ли водитель был по натуре доверчив, то ли никогда не смотрел фильмов ужасов, но он опустил стекло. Этого мне только и нужно было. Правой рукой я сграбастал его за ворот, левой открыл дверцу и выволок его из машины; при этом у меня было ощущение, будто плечо разламывается от боли.