– Что такое? – испуганно спросила Настенка, а посетительницы притихли, и только жена Мотякова – Фомич видел краем глаза – сделалась пунцовой, красней своей шляпы.
– Какой гад такие приказы давал, чтобы детей не кормить? А этот паразит приказал моим детям хлеба не давать.
Жена Мотякова вышла, хлопнув дверью, а Настенка замахала на Фомича руками:
– Да ведь это жена Мотякова была, дядя Федя!
– Вот пускай она и доложит своему, какого об нем мнения народ.
– Ты уж молчи, молчи, – сказала Настенка, – не то свяжут с тобой вместе…
– А ты не бойся! Сказано, нам терять нечего.
Накануне цветения яблонь, в самую пору посадки картошки, на склад к Фомичу зашел Пашка Воронин – на нем были новые хромовые сапожки и белая рубашка с откладным воротником. Пашка грыз семечки; по растрепанному рыжему чубу, по красному носу и осоловевшим глазам Фомич сразу догадался, что Пашка выпимши. Дело было вечернее, на бревнышках сидели, грелись дед Филат, Васька Котенок, только что пригнавший стадо, да четверо михеевских колхозников, с ночевой приехавших за столбами с дальней заречной стороны. Сидели, трепались, больше все Фомич старался.
Пашка сел на конец бревна и усмехнулся:
– Пришел Фомичу помогать, а то у него от работы, поди, задница заболела.
– И-ех! Вот это дал! – заржал Васька, закидывая голову, как жеребенок.
– А ты, Паша, горло-то вовремя прополоскал, – ответил Фомич. – Мне в помощь собака очень даже нужна. Лес охранять…
Теперь смеялись и михеевские мужики, и даже дед Филат заливался мелким клекочущим смешком.
«Уж коли ты на испыток пошел, – подумал Фомич, – так давай потягаемся! Посмотрим, кто кого».
– Собака тебе будет мешать, – сказал, кисло улыбаясь, Пашка. – Одному-то дрыхнуть сподручнее.
– Э-э, нет! Я не один… Я здесь в трех лицах: бог отец, бог сын и бог дух святой.
– Это что-то мудрено, – сказал Пашка.
– Почему это? Бог отец – это я сам, бог сын – мой старшой помощник… Весь в меня! А бог дух святой – это моя смекалка, которая всегда верх берет над нечистой силой.
– Над какой это еще нечистой силой? – спросил Пашка.
– А над тобой да над Гузенковым.
– И-и-е-х! Вот это дает! – запрокидывал свое красное, обветренное лицо Васька.
– Ай да Фоми-ич, крой тебя лаптем! – хватались за животы михеевские колхозники.
– И за что только такому брехуну деньги платят, – зло сказал Пашка.
– И в самом деле! – подхватил Фомич. – Зачем мне деньги? Воды у меня сколько хочешь, рыбы – тоже вон целое озеро! И воздух бесплатный… Да еще бригадир бесплатно развлекать приходит. Отчего и не поразвлечься с начальством? Мне вот вспомнилось, как у нас в колхозе повышали зарплату… – Фомич достал кисет, стал скручивать «козью ножку», вкось поглядывая на Пашку.