— Ясно. Вы, Осима?
— Атаковать, потом погибнуть, — повторил он мысль Камагина. Вглядевшись в меня, он поинтересовался: — У вас другое решение, адмирал?
— Да, другое, — сказал я. — Мое предложение — капитулировать.
Все четверо разом вскрикнули. Громче других прозвучал возмущенный выкрик Камагина:
— Сдаться в плен?
Я ответил не Камагину, а всем:
— Да, сдаться в плен! Именно это я и хочу предложить.
Помощники с возмущением глядели на меня.
Первым обрел спокойствие Осима:
— Адмирал, уточните. Речь не только о наших жизнях. придется сдать врагу звездолет — боевые аннигиляторы, МУМ.
— Сдать — да. Но не в сохранности, Осима. МУМ должна быть уничтожена, схемы аннигиляторов демонтированы. Это я поручу Камагину и вам, Осима. Враг может любоваться видом наших механизмов, но не должен разобраться в их действии.
Камагин не выдержал. Сомневаюсь, чтобы его поведение соответствовало даже современным мягким правилам дисциплины, не говоря уже о дисциплине древней, приверженностью к которой он гордился.
Он вскочил, гневно крича:
— Безумец! Вы думаете, неприятель не выбьет из пленных объяснения работы механизмов?
Вежливостью ответа я подчеркнул, что не принимаю такого тона:
— Знание всех схем аннигиляторов не является достоянием отдельных людей. Лишь все человечество в целом обладает таким знанием. Но человечество сегодня в плен не сдается, только три экипажа звездолетов.
Теперь я знал, что время эмоций прошло, будут не кричать на меня, а задавать осмысленные вопросы. «Половина дела сделана», — сказал я себе с облегчением.
После нового молчания заговорил Ромеро:
— Я вижу, у вас все продумано, проницательный Эли. Не откажитесь сообщить, зачем вам потребовалось сдавать нас в плен вместе со звездолетом? Неужели жизнь в плену приемлемей почетной смерти?
Его вопрос воспламенил угасшего было Камагина.
— И пусть адмирал ответит еще на один вопрос! Не влияет ли на него то обстоятельство, что на борту звездолета находится семья адмирала?
Именно этого вопроса я и ждал.
— Да, влияет. Если бы на борту звездолета не находилась моя семья, я принял бы решение о капитуляции значительно раньше и без тех колебаний, которые меня одолевали.
— Вы сказали — решение? — спокойно поинтересовался Петри. — Разве это уже решение, а не свободная пока дискуссия?
— Выслушайте меня, — попросил я. — Только об одном прошу — выслушайте, а там решайте, прав я или не прав. И пусть вместе с вами слушают через МУМ все на «Волопасе».
Я заговорил с волнением, я убеждал не только слушателей, но и себя, многое во мне самом протестовало против позорного плена.