Однако это был типичный деревенский домик. Чистенький, с большим камином, диваном и журнальным столиком. От местного колорита осталась только толстая медвежья шкура на полу и два томагавка над камином, которые при ближайшем рассмотрении оказались бутафорскими.
– Его сейчас нет дома, – сказал Джобс. – Бросайте ваше барахло, и давайте выпьем. Надеюсь, я могу уже принять на грудь пару сотен граммов? В конце концов, самую дурную часть пути мы уже прошли…
– Вы пейте, я не буду. – Таманский аккуратно разулся и прошел к камину. – Красивый дом.
– Ему положено, – глухо ответил американец, роясь в небольшом шкафчике. – Староста и все такое. Уважаемый человек. Местная деревенщина его почитает, потому что к нему приезжают Большие Белые Люди. – Он выудил бутылку из шкафа с красной этикеткой. – То есть мы с вами, Тамански. – Джобс достал еще и два стакана. – Точно не будете?
– Точно. У меня аллергия на местное пойло.
– Это импортное. Хотя… – Билл пригляделся. – Подделка наверняка. Впрочем, мне плевать. И не такое пил. Знаете, во Вьетнаме есть такая дрянь, настойка на какой-то древесной змее. Эта чертова гадюка там, свернута в бутылке. Так я и эту погань пил.
Костя обошел дом. Две спальни. Кухня с большой дровяной печью. Все чистенько, прибрано.
– У него есть женщина?
– Конечно! – ответил американец. – И не одна. Он же староста. Кстати, именно он помог мне с этими проклятыми наци. Эти ребята стали крепко мешать местным аборигенам. А властям наплевать. И на индейцев, и на все на свете. Дурная страна.
Таманский рассматривал черно-белые фотографии на стенах. Какие-то полуголые люди, смуглые и черноволосые. Кажется, чья-то свадьба. Огромный зверь с рогами, подвешенный на крюке, видимо охотничий трофей. Похороны.
Фотографий было много. От совсем уже пожелтевших до новеньких глянцевых.
– История племени… – прошептал Таманский.
– Что? – Джобс не расслышал.
– Я говорю, интересные фотографии! – повторил Костя громче. – Целая история…
– А! – Билл отмахнулся. – Этого барахла в любом ларьке вы найдете кучу. Небось перья и бубны…
Таманский промолчал.
Он еще долго стоял около этой стены, где сконцентрировалось время.
– Хау, белый брат! – громко сказал кто-то за его спиной.
Костя вздрогнул и обернулся.
Вождь, как называл его Джобс, оказался похож на героев Фенимора Купера так же, как его дом на классические индейские хижины. То есть вообще не похож.
Это был полненький веселый мужичок с коротким ежиком совершенно седых волос. С ним вместе пришла молодая женщина, лет двадцати, не более. Возраст Вождя Таманский определить не смог, а спрашивать постеснялся. Поначалу Костя подумал, что индианка – дочь хозяина дома, но после того как тот, не особенно смущаясь, залез к ней под подол, Таманский понял, что Вождь еще силен.