– Ну, и что же мы будем со всем этим делать? – поинтересовался Яковлев, выйдя из подвала и выведя оттуда Ракушкина. – Двери тут, конечно, массивные и звуконепроницаемые. Старая постройка… Положим, с завхозом я переговорю. Подвал на некоторое время закроем, но это не какие-то там… застенки.
– Я понимаю, – кивнул Ракушкин. – Простите, но ситуация требовала решительных действий. Все, что я могу придумать…
– Погорячились, прямо скажем. Вы ставите нас в сложное положение. Скандала, я, как вы понимаете, Антон Яковлевич, допустить не могу и не допущу.
– Я понимаю.
– Потому выходит так, что если к вечеру у вас не будет каких-то результатов, то вы должны будете на свой страх и риск… – Яковлев повторил с нажимом, – на свой страх и риск решить эту проблему. Как и куда деть этого… человека, вам решать. Но если появятся какие-то сведения о том, что он… Ну, вы понимаете.
– Я понимаю.
– Да что вы заладили?! – Яковлев в раздражении всплеснул руками. – Какого черта он вообще тут делает?
– Это была ближайшая к месту событий квартира.
– А вы разве не знаете, что ни для кого в Буэнос-Айресе не секрет, что это здание принадлежит нашему посольству? Впрочем, может быть, и не знаете.
Яковлев двинулся вверх по лестнице. Следом за ним, выдержав дистанцию, пошел Ракушкин.
– Что там было с девушкой? – спросил «атташе по культуре».
– Активистка местного подполья. Достоверно известно, что она входила в верхушку и имела определенное влияние. Есть данные, что она имела свой взгляд по поводу известных нам событий.
– Это точно?
Ракушкин замялся.
– Точно, что имела. Она была возмущена скорыми действиями монтонерос и, кажется, собиралась требовать расследования.
– Об этом кто-то знал?
– Да, конечно, она делилась своими мыслями, если можно так сказать. Была очень возмущена и взволнована…
– А конкретно говорила что-либо?
– Нет. Несмотря на общую нервозность, в словах была очень осторожна. Именно поэтому я и взял того, кто ее застрелил, живым.
Они поднялись на первый этаж. Яковлев выглянул за дверь. Длинный коридор был пуст.
– Пойдемте покурим.
До курилки дошли в молчании.
Яковлев достал «Опал», а Ракушкин, чуть смущаясь, «Мальборо».
– Я тоже поначалу их курил, – проворчал атташе. – Бурда она и есть… – Он чиркнул зажигалкой. – Тут можно говорить. – Яковлев покрутил сигаретой в воздухе. – Знаете что… Я думаю, что ничего вам не даст этот парнишка. По крайней мере, пока он тут, в подвале. Выглядит… как изрядный кретин. Может быть, косит, а может, такого нашли. Тут, знаете ли, и не такое увидишь. Для солидной медикаментозной обработки у вас нет времени. А без нее…