– Я не разговаривала с ним.
– Думаю, он простит тебя. Он понимает, что произошло. Как Эван одурачил нас всех.
– Больше всего меня.
– Тебя. Меня. Джиллиама. Всех. Такое случается. Если бы не случалось, у нас бы не было работы.
– Превосходная работа, правда?
Брайтон поджал губы и пожал плечами:
– Лучше, чем торговать обувью.
– От Пола нет никаких вестей?
– Саморра взял отпуск на месяц. Что-то мне подсказывает: он не вернется. Видимо, пойдет в шерифское управление Сан-Диего. Я не удивляюсь, что он не позвонил тебе.
– Почему?
– Такой у него характер. Он не жалуется. Не объясняет. Просто делает свое дело. Когда он пришел к нам из управления полиции Санта-Аны, мы знали, что он немного обидчив.
Брайтон посмотрел на Мерси и вынул из конверта письмо. Неторопливо прочел, потом вложил его обратно в конверт.
– Интересные слова, – промолвил он.
– А вот еще более интересные. Слова Патти Бейли.
Мерси нажала кнопку магнитофона и увеличила громкость.
МУЖЧИНА. Что это?
ЖЕНЩИНА. Ты о чем?
МУЖЧИНА. Щелканье какое-то.
ЖЕНЩИНА. Это от моей жвачки.
(Звук жевания.)
– Это запись с магнитофона Патти Бейли.
Брайтон резко вскинул голову. Мерси показала ключ, который О'Брайен прислал ей.
– Хранилище «Инленд» в Риверсайде, – пояснила она. – Вот где оказалась ваша коробка с уликами по делу Бейли. После того как исчезла из вашего контейнера.
На лице Брайтона появилось озадаченное выражение. Мерси поняла, что он не может сообразить, кто предал его. Потому что сам точно так же поступил с Оуэном тридцать два года назад. Наверное, легче всего манипулировать интриганами, подумала она.
– Откуда оно у тебя?
– Сейчас это уже не важно. Важно то, что я обнаружила в коробке.
– Ты записываешь наш разговор на магнитофон?
– Нет. Вы слышали это уже раньше. Насколько я понимаю, не раз. Бейли и Микс. Бейли и Билл Оуэн. Бейли и Джим О'Брайен. Он стреляет ей в спину. Вы слышите это, слышите, как он плачет. Вы толкнули его на это. Вы и Большой Пат. Как и говорится в письме.
Брайтон молча кивал, словно соглашаясь с какими-то незначительными процедурными вопросами.
– Предсмертные слова Джима О'Брайена через тридцать два года после убийства не будут иметь особого значения в суде.
– Они будут иметь большое значение на первой странице «Таймс», «Реджистера» или «Джорнал».
– Ты не сделаешь этого.
– Почему?
– Не понимаешь?
– Нет.
– Из-за последствий. Последствий того, что обратишься к журналистам, в суд или куда-либо еще.
– И вы лишитесь своей должности. Пленки Бейли и письмо О'Брайена свидетельствуют о заговоре с целью совершения убийства, шантаже, препятствии правосудию.