Мерси позвонила Рэю Торнтону в Эрроухед. В отделе кадров нашли номер его телефона. Торнтон сказал, что поговорит с ней завтра, если она хочет, объяснил, как ехать, посоветовал захватить цепи противоскольжения. Снег там уже образовал двухфутовый покров и продолжал идти.
Кроме того, он попросил привезти папку с делом, чтобы пробудить воспоминания в «старой, усталой голове».
Потом Мерси позвонила отцу и сообщила, что домой вернется поздно.
– Клуб НСШ?
– Да.
Клуб необщительных сотрудников шерифа – как окрестил его О'Брайен, мастер на хорошие названия, – собирался каждый второй четверг месяца в семь часов в ресторане «Канкун».
– Не пускай на дождь Тима. Я соскучилась по вас.
– А мы по тебе. На дорогах сейчас хаос. Будь осторожна.
Из-за дождя в низких местах на шоссе образовались огромные лужи, машины скользили, сталкивались. Мерси почти ничего не видела в ветровое стекло, хотя стеклоочистители работали вовсю и стеклообогреватель был включен на полную мощность. Дождь барабанил по металлическому листу в трех дюймах над головой. Дорога от шерифского управления до дома Обри Уиттакер в Сан-Клементе заняла больше часа. Саморра выехал после Мерси, но прибыл раньше ее.
Он находился уже в гостиной, по-прежнему в черном плаще, смотрел, как буря разгулялась в океане. Мерси увидела розовый, трепещущий зигзаг молнии в темной воде. Включила несколько светильников, в одной руке она держала взятую из химчистки одежду Обри, вешалки врезались ей в пальцы.
– Так, – сказала она, – вещь из смеси черной шерсти с орлоном, возможно, свитер, вязаная шапочка, перчатки или кашне.
– Я займусь кухней, – произнес Саморра. – Она беспокоила меня.
Кухней так кухней. Мерси зажгла свет в спальне, положила привезенную из химчистки одежду на кровать, открыла зеркальную дверь шкафа и повесила чистую одежду в одной стороне. После чего начала снимать в другой по три-четыре вешалки и складывать их на кровать.
Мерси, неважный оценщик дорогой одежды, на первых двадцати вешалках насчитала примерно несколько тысяч долларов – там были платья от модельеров, о которых она только слышала краем уха. На элегантном платье из красной кожи с золотыми пряжками на ремешках сохранился ценник – 1700 долларов.
У Мерси самым дорогим было платье за 335 долларов, купленное чуть более двух лет назад. Длинное, черное, простое, всего лишь однажды надеванное.
От одежды пахло духами. После платьев пошли юбки, затем блузки, затем более небрежные наряды. По другую сторону были пальто, жакеты, брюки, несколько откровенно соблазнительных кожаных и виниловых вещей. Мерси не представляла, как их надевают. Мерси пыталась вообразить себя в такой одежде, но не могла.