Не успел Ролан закрыть глаза, как рядом опустился паренек лет двадцати. Шишковатая голова, узкие глаза – то ли от природы, то ли прищур такой. Грязный свитер, засаленные брюки.
– Слышь, братишка, это мое место, – вроде бы незло сказал он.
Но в словах звучала угроза.
– Здесь нет своих и чужих мест, – покачал головой Ролан.
– Слышь, ты так не говори, не надо. Сказал, мое место, значит, мое... Но, в принципе, я могу и уступить. Это... холодает, да. А костюм у тебя холодный. Не то что свитер у меня. И штаны у меня с начесом... Это... давай меняться, а? Ты мне свой костюмчик, а я тебе свой. Даже в довесок у тебя ничего не попрошу...
– Я тебе довесок так дам, без обмена. Вали отсюда, пока башку не скрутил!
Ролан знал себе цену, был уверен в своих силах. И, видимо, это нашло свое отражение и в голосе, и во взгляде.
– Не, зачем ты так! – шарахнулся от него доморощенный вымогатель.
И затерялся где-то на нарах.
Вот тебе и спокойно в «карантине». Не успел Ролан оглянуться, как на его костюмчик фирменный позарились. Он покупал его незадолго до того, как попал в переплет. Хорошие деньги за него отдал. И кроссовки у него классные, настоящий «Nike». Запылились, правда, изрядно. Да и шнурков нет... Как говорил Фрезер, за вещи в камере можно не волноваться. В тюрьме воровать не принято. Что-то не очень верится в это.
Ролан поправил под головой вещмешок. И снова закрыл глаза. Спать хотелось. К тому же сон неплохо успокаивает нервы. Если, конечно, они не на пределе – тогда вообще не заснешь.
Но Ролан заснул. Проснулся под тот же гул, под который засыпал. За окном темень, а в камере светло как днем: лампочка ярко горит. И никто не догадается зашвырнуть в нее сапогом...
– Так ты че, Васек, у самого Мазая в бригаде, да? – откуда-то из-за головы донесся знакомый голос.
Доморощенный вымогатель. С каким-то Васьком разговаривает. Громко голос звучит. Плевать нахалу, что люди спят. Или пытаются заснуть...
– Ага, у Мазая, – важно отозвался Васек. – Он меня за крутого пацана держит...
– Видал, Геша, с какими людьми я в кентах, – все тот же противный голос.
Еще и Геша какой-то в его компании.
– А ты че, думаешь, я левый? Я, между прочим, на стрелку вместе с Кречетом ездил! Разборка с пролетарскими была, да...
Голос у Геши густой, объемный. Ролан бы удивился, если бы его обладатель оказался каким-нибудь задохликом.
– Так ты и щас у Кречета? – обеспокоенно спросил Васек.
Видать, не хочется пацану опуститься по своему статусу ниже Геши.
– Ну, в общем, да... Если надо, то Кречет меня зовет. Ну, если там разборка какая-то. А так у меня свой ларек...