У Станислава не было никакого желания говорить и тем более отчитываться перед блатной, а оттого элитной частью камерного сообщества. Но при этом он понимал, что без их участия он не сможет получить законное право хотя бы на часть какого-нибудь койко-места. Без «высочайшего» одобрения ему даже не позволят присесть на краешек нар и за стол не пустят. Знающие люди в КПЗ просветили на этот счет. Поэтому он терпеливо ждал, когда на него обратят внимание.
Ждать пришлось недолго. Какой-то паренек, словно обезьяна с лианы, откуда-то с третьего яруса спустился к блатному амбалу, что-то шепнул ему на ухо. Тот очнулся, взгляд его прояснился, как лесная поляна на утреннем солнце, но предрассветный туман в глазах так и остался. Похоже, он плохо соображал, что происходит. Вслед за ним пришли в чувство и остальные тюремные «короли».
– Кто там к нам заехал? – без надрыва, но громовым голосом спросил амбал.
И камера мгновенно пришла в движение. Арестанты разошлись по своим местам, освободив пространство до самого угла, где находились блатные. Но не все умостились на шконки, человек десять, в основном молодежь, плотной живой окантовкой встали по обе стороны от койки, на которой восседала блатная троица. Уголовные рожи, наглые ухмылки, угрожающий блеск в глазах. Как выяснилось чуть позже, мужчина с лысиной и морщинистым лбом был смотрящим, амбал – его силовой поддержкой, но и помимо него было кому взять в оборот любого, кто посмел бы пойти против воровской воли. Скажи смотрящий только слово, и молодняк без раздумий набросился бы на новичков и в два счета разделал бы под орех. Станиславу стало не по себе, но все же он сумел сохранить выражение уверенности в себе, когда подошел к блатным. Зато у его спутника зуб на зуб не попадал от страха. Разумеется, смотрящий заметил, что его трясет, как в лихорадке. К нему первому и обратился:
– Первоход?
Он картавил, и его «р» звучало как украинское «гэ». Но никто и не думал смеяться над этим дефектом.
– То есть? – дрожащим голосом спросил паренек и лихорадочно поправил сползшие на кончик носа очки.
– Первый раз к нам заехал? – глумливо усмехнулся амбал.
– Заехал?! Я не заехал, я зашел…
Хохот, улюлюканье – так уголовный молодняк отреагировал на дремучесть новичка. Даже Станислав презрительно усмехнулся. Он-то уже знал, что в камеру не заходят, а заезжают, и сидят здесь «пассажиры». Но в принципе он еще очень мало знал, поэтому не стоило расслабляться.
– А зачем зашел? Кто тебя звал? – спросил развеселившийся амбал. – Не видишь, тесно у нас… Иди постучись в дверь, скажи вертуху, что мест свободных больше нет, пусть обратно домой отправляет…