И мы занялись любовью второй раз. От малярии она меня излечила. Три с плюсом я, пожалуй, исправил на пять с минусом. Добился, можно сказать, значительного прогресса. Потом она сразу заснула. Я оделся, спустился на два этажа в свой номер, разделся, лег в кровать, но уснуть не смог.
Решил, что будет неплохо, если я проведу с ней четыре следующих вечера. Однако едва ли мне будет хуже, если эти вечера я с ней не проведу. Такое вот появилось безразличие. Опять же до меня дошло, что она моя первая женщина после возвращения в Штаты. Пренеприятное открытие.
Поутру я пошел в туристическую компанию на Пятой авеню и узнал, сколько стоит билет до Южной Африки. Цифра оказалась несколько больше той, на которую я рассчитывал, но нужды в деньгах я не испытывал. При желании я мог бы зафрахтовать личный самолет. Пособие при демобилизации, государственные облигации плюс страховка, полученная после смерти матери, в сумме составляли примерно двадцать тысяч долларов.
День я провел в кинотеатрах. Потом долго решал, видеться мне с Шарон или нет. Для себя я никакой разницы не видел, поэтому попытался представить себя на ее месте. Что для нее лучше: больше не встречаться или расстаться через четыре ночи. Опять мне не удалось найти однозначный ответ. И все потому, что плевать я хотел на ее чувства. Короче, мне не оставалось ничего другого, как подумать о чем-то еще. Я зашел в первый попавшийся бар, заказал чашечку кофе. Подумал о том, чтобы стать белым наемником в черной Африке. И вот тут-то меня осенило: с одной стороны, мне больше всего на свете хотелось что-то делать. С другой – больше всего на свете мне хотелось ничего не делать. Противоречие казалось неразрешимым. Я решил, что Джордж Даттнер сказал мне не всю правду. Тест ММПИ наверняка показал, что я шизоид.
Я вернулся в отель. В тот вечер мы с Шарон отправились в ресторан на Третьей авеню, славящийся отличными бифштексами. Потом перебрались в джаз-клуб, выпили что-то сладкое, с текилой. А в ее комнате оба получили пять с плюсом.
Утром я пролистывал справочник, пока не нашел психиатра, который мог принять меня на следующий день. Вечером мы с Шарон побывали на спектакле, поужинали в кошерном кафетерии, а потом вновь предались любовным утехам.
На следующий день в одном из кинотеатров показывали новый фильм, который я хотел посмотреть, поэтому психиатра я продинамил. Когда вернулся в отель, меня ждало сообщение от его секретаря. Я выбросил его в корзинку для мусора, не читая. Шарон обедала с подругой. Потом мы встретились, купили номер «Куда пойти?», не нашли ничего интересного и отправились в ее номер. Она сказала, что персонал отеля в восторге от нашего романа, на что я ответил, что им, возможно, хочется использовать нас для рекламы отеля. А утром я попытался найти ответ на вопрос, как мне удавалось столь долго с успехом ублажать такую роскошную женщину, не испытывая от этого никакого удовольствия? Я не стремился это продолжать и не вспоминал о том, что было. Все шло само собой, помимо моей воли или желания. Точно так же, как выдох следует за вдохом.