– Как он погиб? – вдруг твердо и прямо посмотрела Банде в глаза мать Олега, желая услышать все, до малейших подробностей.
– Мы догнали этих ублюдков в Варне, в Болгарии. Они привезли Алину на катер и готовились к отплытию. Вроде бы в Турцию. У нас не было ни времени, ни возможности поступить как-то иначе. Только атаковать... – Банда запнулся, засомневавшись, что мать сможет все это спокойно выслушать, но пожилая женщина решительно сказала:
– Рассказывай, Саша, не волнуйся. Я слушаю. Мне нужно знать все.
– Олег отвлекал их внимание с берега, а я заходил со стороны моря. У нас все прошло отлично, мы уже положили почти всех, когда один из арабов выстрелил из ручного гранатомета по ящикам, за которыми укрывался Олег. Взрыв, огонь...
– Он умер сразу?
– Да. Я был рядом с ним спустя минуту. Но все было кончено. Я не успел пристрелить того араба, опоздал всего на несколько секунд.
– Не терзай себя, Саша. Я все понимаю. Если бы ты только мог, ты бы спас его еще раз, – Галина Пилиповна подняла на Банду страдающий взгляд, но Сашка почувствовал, что она действительно его не винит – в ее глазах не было ни злобы, ни отчуждения.
– На этот раз он меня спасал.
– Где он похоронен?
– Там, в Варне. Как неопознанный, на муниципальном кладбище. Мы через посольство пытались что-то сделать, но...
– Ясно. Видно, не судьба ему была в родной-то земельке лежать. Воевал на далекой стороне и погиб вдали от дома... – снова заплакала мать Олежки, вытирая глаза платочком.
За столом надолго воцарилось тягостное молчание, прерываемое лишь всхлипываниями потрясенной горем матери.
Наконец она, насухо вытерев глаза, нарушила тяжелую тишину.
– Вот что, Александр. Ты – сирота, а я – потеряла сына. Ты был его лучшим другом. И теперь как хочешь, но я тебя никуда не пущу. Живи у меня. Будь мне за сына. А хочешь – навсегда оставайся...
– Спасибо вам, Галина Пилиповна...
* * *
– Заходи, заходи, Котляров. Не бойся, не укушу. Только с работы к чертям собачьим выгоню!
– По вашему приказанию прибыл, – коротко и подчеркнуто официально доложил полковник, останавливаясь посреди огромного кабинета генерала Мазурина.
Он давно и хорошо изучил своего шефа и по этой дурацкой шутке сразу догадался, что настроение у начальства было явно плохое.
"Странно, чему это он так радуется? После звонка из Джанкоя Бондаровича с Большаковой их и след простыл... Может, старому лису удалось уговорить папашу Большакова? Или зацепить его на еще какой-нибудь крючок?.."
– Проходи, садись. Не торчи, как пугало посреди поля, ха-ха, – генерал указал на кресло перед столом и сцепил на своем немаленьком животе руки, весело разглядывая Котлярова маленькими лукавыми глазками. – Ну как, что у тебя нового? Где наш любимый Бондарович? Где наша киска, которую требовалось вернуть папе Большакову? Что, не знаешь?