Реакция не заставила себя ждать.
– Ах вот оно как? – зловеще протянул Ушастый, – ты, значит, на товарище нажиться решил?
– Да какое там нажиться! – запротестовал Утиный Нос, – я же говорю – сто шестьдесят дол…
– Ты это своей жене-ковырялке расскажи! Сто шестьдесят… Чек покажи!
– Что я – чеки собираю, что ли? Вот еще!
– Ладно, мы еще об этом поговорим, – пообещал Ушастый и замолчал.
Я смотрел на них и не мог нарадоваться.
Такие экземпляры! Хоть сейчас на выставку уродов или в паноптикум какой, рядом с двухголовыми телятами и шестиногими овцами-мутантами. Я, конечно, понимал, что мое удовольствие от лицезрения этих подонков попахивает извращением, но… Что уж тут поделать, если они сами показывают себя во всей красе.
– Значит, купили вы этот имитатор и принесли на работу.
– Ага.
– Не «ага», а «да».
– Да.
Та-ак… Похоже, оба готовы. Забыли, с кем разговаривают. Я ведь зэк, они же надо мной хозяева, повелители и рабовладельцы, а разговаривают со мной, как с большим начальником. Вот что значит гнилая середина, готовая согнуться под любого, кто только пожелает этого. Мне, конечно, и на хрен не нужно было, чтобы какие-то грязные вертухаи гнулись передо мной, но, честно говоря, ма-аленькое чувство мести все-таки шевелилось в моей авторитетной голове, и я с удовольствием управлял этим спектаклем, отдавая себе отчет в том, что остальным сидельцам в этой камере такое зрелище доставляет настоящую радость.
– Вы принесли это гнусное изделие в тюрьму. Что было дальше?
– А дальше – как Подкладюк ее увидел, так и пристал как банный лист. Продай да продай.
– Подкладюк – это кто?
– А вот он, – и Утиный Нос кивнул на Ушастого.
– Понятно, – кивнул я, – продолжайте.
А сам подумал, ну, бля, и фамилии у этих…
– Ну я и продал.
– Кому?
– Подкладюку.
– За сколько?
– За сто шестьдесят пять.
– Долларов?
– Долларов.
– А откуда у вас доллары? Вам что – долларами зарплату выдают?
Оба прапорщика переглянулись и заулыбались. Дескать, что это – вор в законе, и не знает таких элементарных вещей.
Я понимающе кивнул и сказал:
– А вы, между прочим, зря улыбаетесь. Мы еще поговорим о нетрудовых доходах и о нарушениях режима. И о долларах ваших неправедных. Посмотрим, как вы тогда улыбаться будете.
Они посерьезнели, и я продолжил разбирательство.
Повернувшись к Подкладюку, я задумчиво сказал:
– Значит, вы купили у…
– Мошонкин его фамилия, – злорадно сообщил Подкладюк.
– Хорошая русская фамилия, – кивнул я, – значит, вы купили у прапорщика Мошонкина имитатор женских половых органов.
– Купил.
– А потом продали его заключенным.
– Ха! – вмешался Мошонкин, – потом! Не потом, а через пять минут!