– Вот, пожалуйста.
На пурпурном сургуче печати, украшавшей конверт, встал на дыбы единорог – герб королевского дома Реттии.
– Нижайше извиняемся, сударыня…
Тибор Дуда согнулся в глубоком поклоне, следуя примеру старшего.
– Что ж вы сразу-то не сказали?
– Да как-то не пришло в голову. Ведь меня и так должны были пустить в город. Верно, храбрые воины?
– Все верно, сударыня, вы совершенно правы, просим прощения…
«Вот же дрянь! – думал старший, глядя вслед гарпии и псоглавцу. Две фигуры, долговязая и приземистая, рядом смотрелись диковато, если бы не солнце. Лучи били навстречу, создавали вокруг этих двоих сияющий ореол, превращая в неземных созданий из волшебной сказки. – Теперь, небось, наябедничает. Капитан Горчмыг такой фитиль вставит – Овал Небес с овчинку покажется…»
– Господин! Купите даме цветок!
Маленькая цветочница выскочила из-за створки ворот, словно бесенок – из табакерки.
– Р-розы! – оскалился Доминго. Он дышал часто и тяжело, вывалив язык. Уставной монолог не прошел для него даром. В глотке саднило, артикуляция давалась с трудом. – Кр-р-расота!
Псоглавец дал девочке монету, безошибочно выбрал лучшую розу и с поклоном вручил цветок Келене. За его спиной дружно крякнули стражники; Густав из башенки, и тот присоединился. Вратарей томило странное чувство – будто гарпия забыла про них в ту же секунду, как только двинулась дальше. Верней, помнить-то помнила, но бесчувственно, равнодушно, как помнят не нанесенное оскорбление, не удачную месть, а бросовый камень на обочине.
С одной стороны, повезло; с другой – обидно.
– Спасибо, сударь, – гарпия спрятала подарок под крыло. – Я тронута.
– Куда вы? Сейчас?
– В дом Томаса Биннори. Меня там ждут.
– Я бывал в Р-реттии. Дом Биннор-ри? – не знаю.
– Я знаю, госпожа! Я! Это в Веселом Тупике! Могу проводить, – заблажила Герда, и не преминула добавить: – Совсем недорого.
Гарпия обернулась к цветочнице. Они были одного роста, гарпия даже на вершок повыше. Но это ненадолго. Скоро девочка вытянется молодым деревцем, а женщина-птица останется прежней.
– Хорошо, – прекрасное лицо Келены оттаяло. – Я буду смотреть сверху, куда ты идешь, и следовать за тобой.
– Да, госпожа.
– Удачи тебе, Доминго, сын Ворчака. Надеюсь, еще увидимся.
И, расправив мощные крылья, гарпия взмыла в воздух.
Для чего стоять на крыше?
Для того, чтоб быть всех выше –
И точить, точить слезу
По оставшимся внизу.
Томас Биннори
Для Абеля Кромштеля день не задался с самого утра.
Придя на рассвете во внутренний дворик, он с огорчением выяснил: мэтр Томас ночью сбежал из спальни, куда Абель вчера отвел его за руку, и сейчас спит в кресле, забыв даже укрыть ноги пледом. Бледный, утомленный, поэт весь светился, бормоча какую-то невнятицу и улыбаясь.