Кручек усмехнулся. Ему претили штампы и шаблоны, давно потерявшие смысл. Славу известного теоретика он добыл, как солдат, в бою – со стереотипами и общепринятыми представлениями. Громил нещадно, выдирал с корнем…
– Что еще?
Вопрос Исидоры прервал его размышления. Завертев головой, Кручек обнаружил, что гарпия сидит в предпоследнем ряду, на верхотуре, на спинке скамьи. Ей было неудобно расположиться, как человеку, на сиденьи. Слишком мало пространства оставалось между спинкой и столешницей, чтобы забраться туда, имея за плечами могучие крылья. Да и рост гарпии… Втиснись она в эту щель, подбородок Келены уперся бы в край столешницы.
Коршуном на ветке, гарпия возвышалась над морем голов.
Но не это вызвало справедливое раздражение профессора Горгауз. Хулио Остерляйнен, встав с места, где он сидел неподалеку от гарпии, пробирался к проходу между рядами. Соседи шипели, когда Хулио наступал им на ноги, но в целом помалкивали, делая вид, что глухи, слепы и вообще ни при чем.
– Куда вы собрались, молодой человек?
– Я пересяду.
– По какой причине?
– От меня воняет, – преспокойно объяснила гарпия, опередив Хулио. – Курятником. Да, наверное, курятником. Или птичьим пометом? Что скажете, сударь: курятник или помет?
– Да, воняет! – выкрикнул Хулио, красный как рак. – Я не желаю!.. не желаю, и все…
Проклятая клуша испортила ему праздник. Такая возможность продемонстрировать свое презрение к хомобестии, а заодно чуточку подольститься к ужасной профессорше… И вдруг – полный облом. Хулио действительно хотел пройтись насчет курятника.
Но теперь, когда она сама, да еще так небрежно…
– И ничем не воняет, – пробормотала Марыся, втянув ноздрями воздух. Девушка не сообразила, что своей поддержкой оскорбляет гарпию больше, чем хам Остерляйнен. – Даже наоборот… Мускусным деревом, вот. У нас во дворе росло… цветочки розовые, загляденье…
– И еще чем-то, – робко согласился тихий Яцек. – Пером. Нет, не только… Фруктами?
Гарпия наклонилась к мальчику с высоты «насеста». Длинные волосы Келены упали Яцеку на плечо, и он вздрогнул, будто от ожога. Но отстраняться или менять место не спешил.
– Перезрелыми фруктами. У вас отличный нюх, сударь. Кстати, от вас пахнет молоком. Топленым молоком, с пенкой. Дивный аромат.
– Вы не возражаете, если мы вернемся к теме лекции? – осведомилась Горгулья. Ее голос превратился в черного аспида, до того он стал ядовит. – Я начинаю чувствовать себя лишней…
Опомнившись, аудитория закаменела.
– Отлично. Итак, правило шестое…
Матиас Кручек без интереса следил, как Исидора расправляется с правилами. Последнее, шестнадцатое, она подчеркнула резким взмахом руки – словно по шляпку вбила гвоздь в тупые головы студентов. Чувствовалось, что профессор Горгауз клянет себя за несдержанность. За миг, когда поводья вырвались из рук опытной наездницы, и конь ситуации понес, выйдя из-под контроля.