— Я не отрицаю, что у нее были ко мне и более легкомысленные чувства, — добавила животина. — Но от нее пахло… как бы это сказать?.. чесноком, и у нее было слишком много завитушек. Тем не менее, она проводила в жизнь принципы равенства с обезьяноподобными и всеми другими животными.
Оказалось, что когда они высадились в Красных горах, дама Бюветт взбунтовалась при поддержке своего любимого трипода и дюжины сумасшедших женщин. Она объявила, что настало время самоопределиться. Так как никто ничего не понял, она объяснила, что Атенагорас Зизи всегда выступал за уединение, поэтому она со своими женщинами и своим Глопой отделяется от группы и требует свою часть офи… офа… Тут Глопа запнулся.
«Официальнейшую и гражданственнейшую, — подсказала птица-обезьяна-гриб, — часть груза звездолета».
«У нас нет никакого груза, — сухо отрезал командир. — Вы получите вашу долю пропитания. Но предупреждаю, что она весьма невелика».
«Позвольте, мой господин, — прокудахтало невероятное животное. — Остаток штук жратвы не должен быть разделен между всеми членами. „Кузнечики“ являются бесполезными ртами».
Лес ответил, глядя поверх его головы и обращаясь к Атенагоре:
«У вас собственный зверинец, — сказал он. — А у меня — беспризорные. К тому же, я хозяин на борту.»
Анг'Ри сделал незаметный знак, и «кузнечики» сомкнулись вокруг «Летающей Иглы».
Диссиденты покинули лагерь в тот же вечер, унося свои личные вещи и «официальнейшие» порции. На самом деле все это объяснялось очень просто: дама Бюветт не хотела испытывать общие трудности. Сразу же у подножия холма начался весьма принципиальный спор: каждый хотел командовать.
— Это было довольно трудно, — сказал Глопа, задумчиво поглаживая красным пальцем нечто похожее на подбородок. — Она была очень жилистая, прямо как старая курица. Я немного сдавил шею, и она затихла. А потом я ее надул. Газовым насосом.
В тот момент черная туча укрыла подножие холма, и неожиданно все три носильщика бросились на землю. С некоторым опозданием Ральф заметил нечто вроде черного столба, состоящего из песка и молний, который приближался с другого конца равнины. Казалось, он соединяет небо и землю, словно смерч или атомный гриб. Казалось, это — слепая, безжалостная и неодушевленная сила, но было в ней, в то же время, что-то страшно живое. Путешественники только успели прыгнуть в какую-то расселину, когда эта штука пролетела над равниной со странным свистом, с глухим звуком, похожим на тот, который издает банка, отдираемая со спины больного… В каком-то фиолетовом, абсолютно фантастическом освещении принц увидел кратер на том месте, которое они только что покинули. Его спутники дрожали, а Глопа что-то прокудахтал.