Я посмотрела на его фигуру в белой, подпоясанной кушаком рубахе, мешковатых брюках и сапогах до колен.
— Это было то, что называют «ударом»?
— Наверно. Я не знаю.
— Ее парализовало? Она не могла двигаться? Удар случился внезапно?
Он медленно наклонил голову:
— Да. Она лежала так годы. Не двигалась, не говорила. Только глаза жили. Саша одно время смог ей помочь. Но она этого не хотела. Кода он вернул ей речь, она прокляла его. Когда сделал так, что она смогла двигать руками, ударила его. Графиня даже пыталась убить себя, желала смерти. В конце концов он усыпил ее, погрузил в сон, и она медленно перешла от сна в смерть. Вот этого графиня Лара и хотела, я думаю, с самого начала.
Я дотронулась до его руки:
— Что вызвало удар, Игорь? Из-за того, что месье покинул «Молот ведьмы»?
— Вы задали вопрос и сами на него ответили, мадемуазель, — проворчал он. — И графиня так делала. Если сами знаете, зачем спрашивать?
— Значит, это правда? У нее случился удар, когда уехал из дому Питер?
— Ну да, — сдался старик, — она очень разгневалась. Никогда не видел ее такой. Они ссорились целыми днями. Она вдруг созвала нас всех во двор. И там в присутствии всех приказала Саше высечь сына. Но Саша не стал. Да и как он мог? Говорят, что больше нет графов и графинь. Но месье был сыном графа и ее сыном, а значит, нашим хозяином. Кто же мог поднять на него руку? ; Саша во всем повиновался графине. Он был одарен ее милостями больше, чем кто-либо другой. Но все-таки Саша оставался крестьянином, в нем текла кровь простолюдина. Он поднял кнут, но не смог нанести удара. Испугался, и тогда она перенесла гнев на него. Даже больше, чем на сына. Вырвала кнут из рук Саши и начала его хлестать... — Худые стариковские плечи вдруг стали сотрясаться в приступе скрипучего смеха. — На это стоило посмотреть, особенно тем, кого Саша когда-то порол сам. Графиня его секла до тех пор, пока он не упал на колени, и убила бы его, наверное. Но тут и случилось так, что она сама вдруг свалилась с пеной на губах и побагровевшим лицом. Все пыталась его снова ударить, наказать, но могла сделать это лишь глазами. Мы подбежали к ней. Но Саша нас страшно выругал и приказал отойти всем назад. Потом поднял ее и внес в дом. Его кровь, стекая с него, пропитывала ее одежду.
Я содрогнулась, представив эту ужасную картину, так живо нарисованную старческим задыхающимся мстительным голосом. Мне захотелось убежать от него прочь... Но любопытство пересилило, и я продолжила расспросы, чтобы понять все.
— Месье Питер тогда и уехал?
— Вскоре, мадемуазель. Он тоже заболел. Саше пришлось лечить их обоих какое-то время и еще собственные раны. Я не помню, сколько времени прошло, когда уехал месье, но не очень много. Он уехал ночью. Я открыл ему ворота, и никто ничего не узнал до утра. От него долго не было вестей. Он уехал во Францию, так говорили. Женился на француженке. Потом посыпались письма одно за другим, он начал интересоваться и присылать распоряжения. Но пи разу не появился сам. Даже когда умерла графиня. Его вторая жена приехала, а он — нет. Пока Саша не поехал забрать его из госпиталя. И мадемуазель Шерил поехала с ним. Саша сделал то, чего не могли сделать иностранные доктора. Он вылечил месье, и тогда наш дом снова ожил.