За ним сидел еврей, лет 40, рыжеватый, довольно прилично одетый.
Он взглянул на нас через окно и улыбнулся моей провожатой.
Я вошел в кафе и направился к Зильберштейну. Он приподнялся навстречу, и мы молча пожали друг другу руки. Сели.
– Мне очень приятно познакомиться с таким хорошим человеком!
Мы так хорошо работали вместе, вы всегда так аккуратно платили, словом, делать с вами гешефты – одно удовольствие!
Я улыбнулся:
– Да, собственно, вы работали не со мной, а с моим братом. Но это, конечно, все равно.
– Ну, и какая же разница? Ваш брат нам писал, что приедете вы, и я прекрасно знаю, что вы не господин Е., а его брат. Ну, не все ли равно?
– Положим, и моя фамилия Е., но, конечно, я лишь брат вашего покупателя, – и для большей достоверности я вытащил паспорт и раскрыл его перед Зильберштейном.
– Зачем мне ваш паспорт? Разве я сразу не вижу, с кем имею дело? – Тем не менее он запустил глаза в документ. – Знаете, господин Е., раньше чем разговаривать о делах, выпьем по келишку? Ну?
– Хорошо бы позавтракать сначала, я голоден.
– Можно и позавтракать! Отчего нам не позавтракать?
– Да, но здесь как-то неуютно! Пойдемте в какой-нибудь ресторан почище!
– Видно, господин Е., ЧТО вы настоящий аристократ, работаете, так сказать, на широкую ногу! – и Зильберштейн восхищенно на меня взглянул.
– Да, слава Богу, пожаловаться не могу, обороты хорошие делаю!
– Ну, так знаете, что я вам скажу? Если мы договоримся, вы – миллионер! Поверьте слову Янкеля Зильберштейна!
– Ладно, ладно! Об этом после, г. Зильберштейн, а теперь бы поесть!
– Идемте, идемте, господин Е.! Я тут недалеко такой ресторан знаю, что останетесь довольны: такие фляки, такие зразы, такой Цомбер подают, что сам г. Ротшильд не забракует!
Зильберштейн привел меня в довольно приличный ресторан.
Выпили мы с ним рюмки по три старки, и мой еврей размяк.
– Какой вы симпатичный и компанионный человек! С вами так приятно иметь дело! – восклицал он поминутно.
Мы принялись за завтрак.
– Знаете, г. Е., я такое, такое дело хочу вам предложить, что если до сих пор мы зарабатывали копейки, то на новомгешефте будем зарабатывать рубли!
– Да, вы в одном из ваших писем намекали; я хорошенько не уверен, но мне показалось, что вы имеете в виду гербовые марки?
– Юдишер копф! – восхищенно воскликнул Зильберштейн. – Да, я именно об этом и «намекивал». Вы только подумайте, разница-то какая! Пятирублевые, десятирублевые, наконец, Боже ты мой, сорокарублевые марки! Вы понимаете меня?
– Отлично понимаю! Но прежде чем говорить, нужно и на товар посмотреть.
– Пхе, само собой! Кто же заглазно товар покупает? Да еще такой деликатный?