– Слушай, гость торговый, понравился ты мне. И в цене уступчив, и наливаешь не жалея. Хошь, я тебя с собой возьму? Ты же все равно расторговался, так что делать тебе здесь нечего. Прямо до Риги домчу, а там по морю до твоего Любека рукой подать. А поедем-то на санях, да под шкурами медвежьими – лепота. Так и быть, за провоз я с тебя ни единой гривны не возьму. Будешь вместо оплаты меня винцом поить. Полюбилось мне цареградское винцо. Или ты в Волжскую Булгарию по весне нацелился?
Петер только начал подумывать, как бы ему под благовидным предлогом ускользнуть из города, а тут удача сама в руки спешит. Купца даже пот прошиб от такой замечательной возможности угодить своему епископу, доставив самые свежие сведения о ближайших намерениях рязанского князя. К тому же помимо всего этого представлялась неплохая возможность сэкономить в расходах на охрану, на найм саней и лошадей. Складывалось все просто чудесно.
– Хотел было я и впрямь в Булгарию по весне поехать, но если боярин столь любезен, то я рассматриваю это как перст судьбы, которым негоже пренебрегать, – степенно заметил он Коловрату.
– Токмо ты не забудь – послезавтра рано поутру уже выезжаем, – напоследок предупредил его Евпатий. – Ежели запоздаешь – ждать не стану.
Стоя уже у выхода и с видимым трудом сохраняя вертикальное положение непослушного тела, Коловрат еще раз с вожделением покосился на заманчивый кувшин, продолжающий гордо выситься в самом центре стола.
Некоторое время он сосредоточенно сопел, очевидно, размышляя над извечным вопросом «Пить или не пить?», но затем, еще раз звонко икнув, решительно замотал головой и заявил:
– Допрежь медов сладких дела надобно содеять, так что ты мне даже не предлагай. Все равно откажусь!
Он еще раз икнул, напомнил Петеру:
– Чуть свет, не забудь, – и наконец вышел.
– Руссиш швайн, – пробормотал ему вдогон купец.
Действительно, человеку послезавтра выезжать, да не просто в составе посольства, а возглавляя его, а он на ногах не стоит.
Ох и стыдно было Евпатию ехать по улице, изображая вдрызг пьяного. А вдруг знакомые по пути попадутся? Но деваться некуда. Знакомые-то могут встретиться не только его собственные, но и немецкого купца, и что тогда? Едва Петер посетует, как страшно пьют русичи, ссылаясь на боярина Коловрата, так этот его приятель, который встретит Евпатия на улице, тут же его и опровергнет. «Видел я, – скажет, – боярина твоего. Может, он и был чуток под хмельком, но чтоб сильно пьян – не приметил».
Нет уж. Лучше добраться до дома, чуть ли не сваливаясь с коня, тем более что осталось недалеко. Бог милостив, авось не заметят знакомцы. Да вон уж и завиднелся его светлый терем с веселым гривастым коньком на трехскатной крыше.