И на него сразу же с прежней силой навалились тоска и апатия. Дальше он продолжал не жить, а существовать, что-то тупо жевал, часами разглядывал потолочные балки и бесцельно валялся на лавке, время от времени заставляя себя думать, что жизнь после Калки не закончилась, что все еще поправимо и вообще в выигранных войнах бывают проигранные сражения – достаточно вспомнить Бородино[159].
Думал он лениво, внутренне хорошо понимая, что все это – чистейшей воды вранье, которым он попросту пытается себя успокоить. К тому же Калка – и это он тоже отлично понимал – была не просто сражением. Именно благодаря этой победе Субудай мог смело доложить Чингисхану, что стратегическая разведка завершилась успешно, а русские князья подобны тараканам, каждый из которых бегает сам по себе. Только успевай их давить, пока не устанет рука.
День тянулся за днем – вяло, скучно, бесцельно.
Все изменилось, когда Константин впервые услышал разговор стражников о том, что произошло с ушедшими в степи русскими дружинами и многочисленным ополчением. Точнее, вначале зазвонили колокола. По их тягучему погребальному звону рязанский князь и понял, что уже вернулись первые из тех, кто уцелел.
Часами терпеливо просиживая у самой двери, он жадно ловил каждый звук, который до него доносился, и к исходу дня знал практически все.
Оказывается, вернулись в Киев лишь несколько десятков конных ратников на загнанных конях. В их числе и князь Ярослав, весь израненный. Про остальных пока ничего не было известно.
Впрочем, бывший учитель истории в подробностях особо не нуждался. Он и так хорошо представлял себе страшную картину случившегося. Правда, был один нюанс.
На самом деле все завершилось гораздо хуже, чем в той истории, которую он изучал. Князья поняли, что рязанцу теперь не бывать на троне, и облегченно вздохнули, а несогласные с таким решением попросту покинули Киев. Но таких и было-то всего двое – Ингварь и Давыд Ингваревичи. Племяши требовали разобраться во всем сразу, но кто будет слушать этих сопляков. К тому же они – родичи Константина и понятно, что горой встанут за своего двухродного стрыя. Словом, уехали и уехали – туда им и дорога. Без них управимся.
Судьбу монгольских послов князья решили тоже довольно-таки быстро, отдав их половецким ханам. Отдали в первую очередь из-за того, чтобы поступить вопреки желанию рязанского князя. К тому же если бы они были хотя бы язычниками, а то оказались несторианами, то есть еретиками, которые даже – вот кощунство! – божью матерь именуют не иначе как христородицей, утверждая, что она родила обычного человека, а не бога. И где только подобрали таких?