Ох и дуры эти барышни! Сашка Русанова, ставшая в одночасье одной из самых завидных невест губернии, пришла к колдуну за любовным приворотом, хотя ей стоит только бровью повести, чтобы к ее ногам попадали самые красивые молодые люди Энска, соседних городов, а также и обеих столиц. Конечно, гордясь собой, подумал Дмитрий, среди дешевых искателей богатого приданого ни в коем случае не оказалось бы человека, носящего фамилию Аксаков!
И вдруг в голову ему пришла мысль, от которой он едва не ахнул громогласно. А что, если… что, если этим привораживаемым женихом, предметом мечтаний Саши, является он, Дмитрий Аксаков? Например, Сашка влюбилась в него после того вальса в Дворянском собрании… Что, если именно на него будет колдовать сейчас Поликарп Матвеевич? И вдруг, чем черт не шутит, его шарлатанское колдовство окажет свое действие?
В одно мгновение Дмитрий вообразил себя распахивающим, как сомнамбула, дверь в комнату и падающим к ногам Сашеньки с предложением руки и сердца… И тут внезапно за окном раздались крики, а затем подряд несколько пистолетных выстрелов.
* * *
Лидия слегка толкнула громоздкую дверь банка, и тотчас кто-то с другой стороны сильно дернул ее, помогая отворить. Ого, швейцара никак завели?
– Пожалуйте, сударыня.
Нет, не швейцар, а полицейский. Вот новости, раньше охраны в зале для посетителей не было. Понятно, после той попытки ограбления русский мужик перекрестился, как это и водилось всегда. Интересно, полицейского поставил еще Аверьянов или уже новые владельцы подсуетились?
– Вы к кому-с? – осведомился полицейский, словно невзначай заступая Лидии путь.
Ну да, все понятно. Обжегшись на молоке, пуганая ворона дует на воду и куста боится, а береженого Бог бережет. Неужели Лидия похожа на социалиста-экспроприатора? С другой стороны, кто знает, может, у нее в сумочке револьвер, а под узкой, обвивающей ноги юбкой прячется с десяток пособников?
– Я к господину Филянушкину. По частному делу.
– Извольте-с. Направо извольте-с.
Лидия прошла к барьеру, ограждавшему кассиров от посетителей, и мстительно улыбнулась, увидев, какой бледностью налилось при виде ее лицо одного из них.
– Здравствуйте, Тихон… – Она запнулась. – Тихон… Извините, отчество ваше запамятовала.
– Осипович… – выдавил кассир с ощутимым усилием.
– Ах да, вспомнила. Весьма рада видеть вас в добром здравии.
– И мы-с… да-с… – промямлил Филянушкин и сделался вовсе желт, каким бывает молочный поросенок, свой срок в лавке у мясника вылежавший и перешедший из разряда продукта свежего в разряд продукта, к употреблению негодного. – Чем могу служить-с, госпожа Шатилова?