Наконец-то они отпрянули друг от друга. Барышня мигом ударилась в слезы, хотя поздно уже было, конечно, плакать, это и дураку понятно. Принялась тянуть на себя покрывало, прятаться за своего кавалера, который все норовил сесть так, чтобы ноги были скрещены, чтоб мужество его не слишком выпирало…
Лицо его показалось Охтину знакомым.
– Сыскная полиция, – вздохнул он. – Назовитесь, господа!
Молодой человек посмотрел на него, потом на городового, пожал плечами:
– Опричники… врываются, будто к себе домой… Ну ладно, ладно, я Дмитрий Дмитриевич Аксаков, сын бывшего энского прокурора.
– Вона! – удивился городовой. – А бумаги есть? Врешь небось?
Охтин устало мотнул головой. Молодой человек не врал, он и впрямь был сыном бывшего прокурора Аксакова, Охтин его узнал.
– Он, он… – буркнул со вздохом. Силы уходили с каждым мгновением. И кровь снова пошла. Плохая повязка, черт… Как бы не рухнуть в обморок… – А вы, мадемуазель? – перевел почти не видящие глаза на девушку.
– Позвольте! Имя дамы… – взвился было Аксаков, но девушка умоляюще вцепилась в его руку:
– Скажите им, скажите. Я боюсь, я боюсь…
«Ну надо же, голопупые оба, а все на «вы», – изумился городовой. – Что значит – белая кость, голубая кровь!»
– Это Александра Русанова, дочь присяжного поверенного, – нехотя проговорил Аксаков.
– Вона! – снова сказал городовой, воспринимавший мир с непосредственностью малого дитяти.
Охтин кивнул:
– Хорошо. Господа, будьте готовы к тому, что вам придется явиться в сыскное отделение для дачи показаний. Мы вас вызовем, когда понадобится.
– Вы нас в чем-то подозреваете?! – снова взвился Аксаков, бывший, очевидно, чрезвычайно обидчивым и вдобавок наглым.
«Я так подозреваю, что тебе эту девку под венец вести придется, и очень скоро!» – подумал городовой и разгладил усы, с удовольствием поглядывая на голую ножку, в забывчивости и расстройстве чувств не спрятанную под покрывало.
– Угомонитесь, Аксаков, – попросил Охтин. – Подозреваем, не подозреваем… Вы что же, выстрелов не слышали?
– Ха-ха, – сказал наглый Аксаков. – Представьте себе, что нет!
«Я бы на его месте тоже не слышал», – подумал городовой и снова разгладил усы.
* * *
– Ну, закончили? – спросила Лидия. – Наконец-то! Удивляюсь, как это вас в банке держат, вы как-то неприлично безграмотны!
– Так мне же не писать приходится, а считать… – всхлипнул Филянушкин. – Христа ради, госпожа Шатилова, не посылайте письмо в полицию… меня ж тогда арестуют, вся жизнь псу под хвост… Умоляю вас, матушка!
Он рухнул на колени, схватил руку Лидии, попытался притянуть к губам и облобызать.