И разрыдался.
Максим вернул его обратно в лифт. Нажал кнопку «пять» — на пятом этаже размещалась администрация. Вышел на площадку среди зеркал и хромированного блеска; первый же встреченный мордоворот из многочисленного племени секьюрити сразу оценил ситуацию и отреагировал верно: принял из рук Максима безвольное тело ценного сотрудника и, не забыв спросить у Максима его имя и должность, повлек упившегося Рачевского куда-то по мягкому ковру коридора, к покою и свету. И померещилось Маркову или нет, но в глубине коридора открылась дверь и появилась фигура, очень похожая на Войкова Валерия Игнатьевича. Впрочем, на таком расстоянии он мог ошибиться.
* * *
— Марков!
Макс оглянулся. Мужчина лет пятидесяти, с виду — алкоголик «в завязке», звался Петром Ивановичем и работал в хозотделе зоопарка.
— Ты за спецодежду не расписался!
— А-а, — сказал Макс, пытаясь сообразить, где и когда он должен был расписаться. — Я, это...
Петр Иванович поманил его пальцем. Макс почему-то подошел.
—За спецодежду, — со значением сказал завхоз. И вложил Максу в ладонь клочок бумаги.
Макс тупо кивнул. Посмотрел вслед уходящему завхозу; механически сунул бумажку в карман.
Выйдя из зоопарка, спустившись в метро, на эскалаторе прочитал выведенные печатными буквами строки:
— О как, — растеряно пробормотал Макс. — Штирлиц, блин.
* * *
В кафе «Кузя» он все-таки пришел. Правда, с опозданием минут на пятнадцать. Кафе было средненькое, серенькое, Макс помнил его название потому только, что с месяц назад здесь праздновали чей-то день рождения, чуть ли не режиссера Сыча. Была куча народу, и Макс с Игрейной тоже были...
И Петр Иванович был. Теперь Макс вспомнил это совершенно четко.
Он вошел, сел за свободный столик и заказал кофе. Свисала с потолка псевдопраздничная мишура, покачивалась под струями вентиляторов, как бахрома на джинсах мертвого хиппи. В динамиках долдонила несвежая попса; дома ждала Игрейна. Макс едва успел предупредить ее, что задержится.
Принесли кофе. Ничего страшного: Макс ожидал худшего, а этот кофе вполне можно было пить. В конце концов, почему бы ему не заправиться кофеинчиком и не вернуться домой подобру-поздорову?
Рядом скрежетнул отодвигаемый стул. Макс повернул голову; Петр Иванович плюхнулся на пластиковое сиденье, как лягушка на листок кувшинки:
— Привет тебе, зверский оператор... Ты все еще не куришь?
* * *
— Не верю, — сказала Игрейна.
Макс накурился до звона в голове и выпил, наверное, чашек пять крепкого кофе. Теперь он не ходил по квартире — летал, как носимый ветром лист.