Тормунд ярл собрался в поход. Все заготовленное за зиму грузилось на корабли, на «Великом Драконе» подняли новый парус, над которым фру Хольмвейг и Альвин работали всю зиму. Это тоже была традиция Северного замка – парус для летнего похода женщины из семьи ярла ткали своими руками. Он всегда был темно-синим, и красными нитями на нем было вышито изображение клинка – Пламени Льда.
Бергер ярл тоже снарядил свои корабли.
– Я обязательно вернусь и снова буду зимовать у вас, – говорил он на прощание. – Там, на юге, пожалуй, мне будет казаться, что Северный замок мне просто приснился. Он похож скорее на сказку, которую долгими зимними вечерами бабушка рассказывает внукам. Но когда опять настанет зима, меня вновь потянет к этой сказке.
– Для него наша жизнь – только сказка, только детская забава! – с негодованием говорил потом Эрлинг ярл. – Мы для него – лишь отдых и развлечение! Настоящая жизнь – где-то далеко! Он забудет тебя, как только потеряет из виду замок, и для тебя самое лучшее – забыть его еще быстрее!
– А я не хочу забывать! – упрямо отвечала Альвин. – Он принес мне большой мир! Я так и прожила бы всю жизнь, думая, что в мире нет ничего, кроме Северного замка, как ничего больше нет в нашем море! А теперь я знаю, что на свете есть другие земли, города, люди, совсем непохожие на нас. Я хочу их увидеть. Я хочу побывать там.
– Откуда ты знаешь, что это все – не сказки? Может быть, все эти другие земли и города он просто придумал!
– Не говори глупостей! Моя мать родилась на юге, и ты не хуже меня слышал все, что она рассказывала. Каждый год к нам приезжают купцы, – скажешь, они тоже из выдуманных стран?
– Но если ты все это знала раньше, почему же до сих пор тебе никуда не хотелось?
Альвин могла только пожать плечами. Раньше все рассказы о далеких землях она сама воспринимала только как красивые сказки. Она жила в своем маленьком мире, знала каждый камень Северного замка и каждую скалу ближних островков, и ей было этого достаточно. Но теперь, когда с далекими южными землями и их оживленными городами ее связывал живой человек, все эти образы ожили, налились светом и звуком, стали близки сердцу, и она уже не могла больше довольствоваться островом из серого гранита и замком, выросшим на нем, как плоть от плоти его. Теперь ей было здесь тесно, как будто и сама она разом выросла. Человек способен меняться, и в этом его сила. Но в этом же и его беда, потому что изменения в нем самом постоянно ставят перед человеком новые и новые цели, не позволяя удовлетвориться уже достигнутым.