Если я ценю дружбу и умею дружить, значит, сейчас я должна подумать о Машке, а уж потом – о себе. Получается, что вместо того, чтобы помочь лучшей подруге, я просто теряю время и ищу оправдания собственной трусости.
– Дай телефон, – вновь попросила я Феликса.
– Будешь звонить в милицию? – прочитал мои мысли он.
– Да, – кивнула я и, задыхаясь от волнения, принялась набирать номер.
Милиция приехала только к обеду. За это время Феликс уже успел дозвониться хозяину дома и узнать, что по соседству живет мужчина восточной национальности, которого и в самом деле зовут Али. Вернее, постоянно он проживает в Москве и в дом наведывается не слишком часто. Более подробной информации узнать не удалось. Феликс был прав: соседи сейчас редко общаются друг с другом, поэтому хозяин дома об Али практически ничего не знал.
Феликс любезно предложил мне свой спортивный костюм. Я облачилась в него и отправилась встречать подъехавший к дому наряд милиции. Рассказав стражам порядка о том, что творится в доме по соседству, я вместе с ними подошла к коттеджу, в котором прятали Машку, и посмотрела на висящую над воротами видеокамеру.
– Они вас вряд ли в дом пустят, – произнесла я, заикаясь. – Я же вам говорю, что там вооруженные люди. Они держат в подвале мою подругу и могут устроить перестрелку.
Про убитого Жору я, конечно же, не сказала, придя к выводу, что, как только милиция найдет труп, лучшим выходом будет для меня от всего отказываться. Мол, на меня просто наговаривают, и я не имею к произошедшему никакого отношения.
– По-моему, в доме никого нет, – произнес один из стражей порядка и вновь нажал на кнопку звонка.
– Есть. Просто они не хотят открывать, – стояла я на своем.
Милиционеры смогли открыть массивные ворота дома не раньше чем через час. На территории дома было пусто. Никаких признаков того, что в доме находятся люди. Подбежав к дереву, с которого я спрыгнула на соседский участок, я стала рассказывать о том, как мне, по счастливой случайности, удалось сбежать.
– В доме никого нет, – заявили стражи порядка, осмотрев коттедж.
Они смотрели на меня таким странным взглядом, словно не верили в правдивость моих слов и считали меня сумасшедшей.
– Вы мне не верите? – Ценой величайших усилий я сдерживала свои слезы и не позволяла себе плакать.
Мне было жутко обидно оттого, что мне не хотят верить. Я боялась за Машку. Боялась так сильно, как ни за кого еще никогда не боялась. Я даже не сомневалась в том, что входная дверь заперта, но была уверена в том, что ее нужно ломать. И чем быстрее, тем лучше.