Потом он лихорадочным шепотом рассказывал о варварах и снова просил убить.
– Ну как? – спросил Шатов, выключив диктофон.
– Что – ну как?
– Как вам то, что вы услышали?
– Мы ждем… – сказал Звонарев. – Вы пообещали, что мы что-то услышим, и мы ждали несколько минут.
– Я вам только что прокрутил запись моего разговора с мальчишкой, который… – Шатов осекся и, перемотав пленку, еще раз нажал воспроизведение.
«Ее же предупреждали, всех предупреждали!»
– Не слышали ничего… – к горлу подступил смех.
– Тишина. Потом вы спросили…
– Идиот.
– Что?
– Ты – идиот. Ты не подумал, что сейчас делаешь. Экспромт у тебя получился бездарный. Совершенно дерьмовый экспромт.
– Что вы имеете ввиду?
– А что имею, то и… Ты, козел, забыл пару пустяков. Парочку. – Шатов засмеялся, чувствуя, как волна облегчения прокатывается по всему телу. – Пусть я двинулся крышей, и меня, не смотря на твое утверждение, просветление уже покинуло. Ты вообще можешь сказать, что ничего подобного мне не говорил…
– Говорил.
– Не спеши. Ты можешь попытаться убедить меня в том, что на самом деле у меня ничего не записано на диктофоне, и я просто в холостую гоняю пленку. Гоняю и убеждаю себя в том, что слышу разговор с Жориком. Но это все фигня, милый мой. Если бы у меня не был записан разговор, то ты слышал бы предыдущую запись. Я сегодня хватанул первую попавшуюся кассету, а на ней было интервью с одним мелким политическим деятелем городского масштаба. Я писал поверх его. Поверх. И ты не должен был слышать тишину, ты должен был слышать, как мужичок поливает грязью городское руководство. Это в том случае, если бы я запись не делал. А если бы я в приступе идиотизма включил диктофон перед Жориком, а сам не понял, что именно он говорил, то ты и тогда не услышал бы тишины на кассете… Понял – нет? Я внятно объяснил?
– Вы снова…
– Пошел ты на хер, – оборвал Звонарева Шатов. Ты уже ляпнул все, что мог. У тебя не получилось. Заткни себе в задницу свои рассуждения. Думать нужно было быстрее. Соображать.
– Шатов, – после минутной паузы окликнул Звонарев.
– Да.
– Ты сам виноват, – в голосе теперь была только усталость и злость. – Мы не хотели этого.
– Чего? Штурмовать меня будете? Давайте. Я редко стреляю в людей, но тут сделаю исключение. Вы только потом не обижайтесь, если зацеплю кого.
– Мы не обидимся. И убивать вас не будем. Мы просто подождем, когда наступит утро и вас свалит очередной приступ.
– Захекаешься ожидаючи, – пообещал Шатов.
– Откуда такая уверенность? Вы не забыли случайно двух приступов?
– А третьего не будет.